Тут я заметила, что говорю слишком громко и что в нашу сторону направляется охранник. Я окатила Юла бешеным взглядом, когда человек в форме подошел к нам и спросил:
— Какие-то проблемы?
Юл безмятежно посмотрел охраннику в глаза и ответил:
— Никаких проблем, сэр. Девушка ошиблась, приняла меня за кого-то другого.
— Это не так! — прошипела я себе под нос и ушла, быстро направившись к выходу.
Обернувшись и увидев, что Юл и охранник смотрят мне вслед, я поспешила выйти из музея и встала на идущий вниз эскалатор.
Я могла что-то узнать только в одном месте.
Поезд метро привез меня в свой район, хотя и полз невыносимо медленно, — но, наконец, я стремительно поднялась наверх со станции метро и зашагала к улице Грене. Остановившись перед мощной стеной, увитой цветами, я позвонила. Над моей головой вспыхнул огонек, я посмотрела прямо в объектив видеокамеры.
— Да? — через несколько секунд произнес чей-то голос.
— Это Кэти. Я… — Я умолкла, мгновенно растеряв всю свою храбрость. Но, вспомнив грубость последних слов Винсента, я заговорила с новой решимостью: — Я подруга Винсента.
— Его сейчас нет.
Мужской голос отдавал металлом, доносясь до меня из крошечного динамика в нижней части пульта.
— Но мне необходимо с ним поговорить. Могу я оставить ему сообщение?
— Разве у вас нет номера его телефона?
— Нет.
— И вы — его подруга? — В голосе послышался оттенок скептицизма.
— Да, то есть нет. Но мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста!
Последовало недолгое молчание, а потом я услышала металлический щелчок, говоривший о том, что калитка отперта. Она медленно открылась внутрь. На другом конце двора, в проеме открытой двери, стоял какой-то мужчина. У меня упало сердце, когда я поняла, что это не Винсент.
Я быстро пересекла мощенное булыжником пространство и подошла к мужчине, пытаясь придумать, что же я могу сказать такого, что не заставило бы меня выглядеть сумасшедшей. Но когда я подошла поближе, все слова вылетели у меня из головы. Хотя мужчина выглядел лет на шестьдесят, его поблекшим зеленым глазам явно было лет двести, не меньше.
Его довольно длинные седые волосы были зачесаны назад и блестели, явно намазанные помадой, а на лице выделялся длинный, горбатый, благородного вида нос. И это лицо, и одежда носили на себе откровенную печать французской аристократии.
Если бы даже я не встречалась с людьми такого типа благодаря антикварному бизнесу Папи, я все равно узнала бы подобные черты, потому что не раз видела их на многочисленных портретах, висевших во французских дворцах и музеях. Старые семьи. Старые деньги. И этот вот дворец наверняка принадлежит ему.