Винсент улыбнулся, и я поняла, что это действительно он.
— Но ты… но ты же был мертвым!
Да, с моих губ слетели вот такие странные слова.
— А если я тебе скажу, что просто погрузился в очень глубокий сон? — услышала я тихий голос Винсента; говорил он медленно и явно с большим трудом.
— Винсент, ты был мертв! Я же тебя видела. Я тебя трогала. Я знаю… — На моих глазах выступили слезы, когда мне вдруг на мгновение вспомнился бруклинский морг и тела моих родителей, лежавшие на белых столах. — Я знаю, как выглядят умершие.
— Подойди, — сказал он.
Я чуть приблизилась к нему, не зная, чего ожидать. Винсент поднял руку, очень медленно, и прикоснулся к моей руке. Он не был холодным, как прежде, но все равно ощущался как-то… не совсем как живой человек.
— Видишь? — спросил Винсент, и уголки его губ чуть-чуть приподнялись. — Я живой.
Я отступила назад, отдернув руку.
— Я ничего не понимаю, — с подозрением произнесла я. — Что с тобой случилось?
Винсент как будто внутренне смирился с чем-то:
— Мне очень жаль, что я тебя впутал во все это. Я действовал эгоистично. Но я и не думал, что все обернется именно так. Я… я вообще не думал. Это очевидно.
Моя неопределенная тревога сменилась ползучим страхом перед тем, что могло произойти дальше. Я и вообразить не могла, какие еще открытия могли последовать за уже случившимся. Но некий тихий голос в глубине моего ума вдруг пробормотал: «Ты знала».
И тут я поняла, что это действительно так. Я знала.
Я понимала, что Винсент не такой, как другие. Я это чувствовала еще до того, как увидела его фотографию в некрологе. Это было нечто слегка отходившее от нормы, но настолько неопределенное, что его невозможно было уловить. И потому я не обратила на это внимания. Но теперь я была полна решимости все выяснить. Меня пробрало дрожью предвкушения. Винсент заметил эту дрожь и огорченно нахмурился.
Нас прервал стук в дверь. Шарлотта подошла к ней и открыла, и тут же шагнула в сторону, — и в комнату один за другим вошли несколько человек.
Первым появился Юл. Он подошел ко мне, осторожно коснулся моего плеча и спросил:
— Ну как, лучше себя чувствуешь?
Я кивнула.
— Прости, мне очень, очень жаль, что я так вел себя недавно, — раскаянно заговорил Юл. — Это просто была непосредственная реакция, попытка удержать тебя в стороне от всего… И от Винса тоже. Я был груб с тобой. Я просто не думал…
— Да ладно, все в порядке.
Из-за спины Юла появилась знакомая фигура; парень шутливо оттолкнул художника. Это был мускулистый парень с реки. Он посмотрел на Юла и спросил:
— Пытаешься подлизаться, да? — Потом он наклонился ко мне и протянул руку. — Кэти, я просто счастлив с тобой познакомиться. Я Эмброуз, — сообщил он густым, как патока, баритоном. А потом, перейдя на английский с безупречным американским выговором, добавил: — Эмброуз Бэйтс из Оксфорда, штат Миссисипи. Очень приятно увидеть соотечественницу в этой стране ненормальных французов!