При слабом свете догоравшей лампы перекошенное лицо Обмани-Глаза и безобразная голова Санблера казались какими-то чудовищными видениями. У Бродара было такое чувство, будто все это ему снится. Жизнь становилась каким-то мучительным кошмаром, продолжавшимся помимо его воли. Он томился, словно читатель, захваченный книгой с потрясающим сюжетом, но не имеющей конца. Как мог он, самый кроткий и мирный человек на свете, попасть в водоворот всех этих событий? Перед его мысленным взором предстала вся его жизнь за последние годы. Сколько он пережил! Волны океана, свирепо бьющие о борт корабля; бесплодные горы Новой Каледонии, глубокие ущелья, овраги, что дождливой осенью служат руслом для бурных потоков, а знойным летом обнажают свои золотистые недра… Циклоны, бороздящие поверхность моря, которое точно царапает тучи когтями пены… Снег, посеревший от саранчи… Неизбывная нужда… Ссыльные, лишенные Алейроном хлеба, голодные узники острова Ну[23], поедающие побеги корнепусков… Все события его жизни, вплоть до почти неправдоподобного освобождения из тюрьмы (сейчас Жак не испытывал никакой благодарности к Лезорну за то, что последний помог ему выйти на волю), ужасные лица Санблера и его товарища — все это пронеслось перед ним словно в тяжелом сне, каким он забывался порою на каторге.
К счастью для Бродара, мысль о том, что история мнимого Мартина Герра[24] может повториться и что настоящий Лезорн — в Тулоне, не приходила в голову его собеседникам. Манеры Жака, правда, удивляли их, но ведь люди с течением времени меняются, особенно, если они провели несколько лет в тюрьме.
— Ты не утратил своих прежних талантов? — спросил Санблер.
— Нет.
Сдержанность Бродара внушала Обмани-Глазу и Санблеру уважение: бандиты и судьи боятся тех, кто молчит.
— Для тебя есть работенка, — продолжал Санблер без обиняков. — Во-первых, надо отыскать одну девушку, выскочившую из экипажа у Отейльских ворот. Она вроде бы помешанная, во всяком случае слывет такою. Ее надо вернуть в приют госпожи Сен-Стефан. Это, как видишь, дело чистое: тут тебе и денежки, все честь по чести. А вот другое дельце более щекотливого свойства. Но, черт побери, деньги зарабатывать надо… Об этом поговорим после.
— Отчего же не сейчас? — спросил Бродар, которому хотелось узнать все сразу.
— Эге! — заметил Обмани-Глаз. — Ну, не жадина ли этот Лезорн? Но и вправду, старина, пора приниматься за работу, не то мы околеем с голоду!
— Видишь ли, — сказал Санблер, — на примете у нас есть одна богомольная особа; она не всегда была такою и даже удостаивала меня своим обществом, н-да. — Урод выпятил грудь. — Но она забыла про эти денечки и, пока мы тут свищем в кулаки, раздала