«Как в кино», — отметил Джамшед.
«А парнишка ничего держится», — подумал Опарин. Накануне особист сомневался, сможет ли таджик Жураев стрелять по единоверцам, и вызвал того на откровенный разговор.
— При чем тут ислам? — возмутился Джамшед. — Какие они исламисты? Им власть нужна, за нее и дерутся. Если завтра Усмону дадут высокий пост, тот сразу забудет, как надо намаз совершать!
— Но все же, — недоверчиво произнес Опарин, — как же война с неверными?
— Опять ты за свое. — Джамшеда задевал этот разговор. — Не надо из мусульман пугало делать. У нас молодая религия. Она борется за место под солнцем. Вспомни христианство, что творилось в средние века?
Опарин уже и сам был не рад, что завел этот разговор и завел парня…
— Что же касается неверных, речь не о вере, вернее, не совсем о вере, — продолжал Жураев.
— А о чем же?
— О неверных клятве, неверных своему слову или не верящих ни во что…
— Может быть…
— Я тебе точно говорю. Кто хочет увидеть в исламе плохое, тот и увидит. А ты посмотри реально, не предвзято. У нас много хорошего, чему и христианам не мешало бы поучиться.
— Чему, например?
— Заботе о детях: у нас не принято отказываться от своих детей или родителей. Поэтому у нас нет домов престарелых. Мусульманин должен быть очень чистоплотным человеком. Перед каждым намазом надо помыться. А намаз пять раз в день…
— Ладно, убедил, убедил, — замахал руками особист…
И все-таки он не доверял лейтенанту-таджику. «Черт его знает, — думал особист, — говорит одно, а думать может совсем другое. Восток!»
Но в бою большинство сомнений отпали…
— Уходим, — скомандовал разведчик, садясь за руль.
Но Жураев и Опарин не успели запрыгнуть в машину: под уазик поднырнула граната с огненным хвостом. От взрыва автомобиль подскочил. Разведчик вывалился из кабины на землю. Но он не был убит или даже ранен. Просто оглушен.
Опарина откинуло назад на несколько метров, а вот Джамшед упал совсем рядом со взорванной машиной. Медленно, со стонами, поддерживая свои головы, разведчик и особист встали. Жураев остался лежать на земле.
Офицеры подошли к лейтенанту.
— Жив? — спросил разведчик, наклоняясь над Джамшедом.
— Не знаю, — слабым голосом ответил тот.
— Жив, — радостно произнес Опарин, тряся головой, словно пытался вытряхнуть воду, попавшую в уши. От взрыва их заложило, а черепушка гудела, как медный котелок…
У Джамшеда было легкое ранение: осколком навылет. Разведчик и особист взвалили лейтенанта на плечи с двух сторон и потащили в сторону заставы…
С гор заговорили зэушки, прикрывая отход своих.
В ту ночь пограничники положили больше полусотни боевиков. Еще несколько десятков человек было ранено. После этого в Ванче стало необычайно спокойно. Со стороны же пограничников убитых не было. Только один раненый — Джамшед Жураев.