Уже километра за полтора до остановки головная собака стала чаще поглядывать на каюра. Кепкин, ухватившись за упругий нартовый баран, зорко вглядываясь в берега, заметил:
– Чего-то Тын нервозничает. – И тут же оговорился: – Он завсегда так головой крутит. Отдых зачуял. Ленивым становится – стареет.
Шалаш вынырнул тёмным поплавком на пологом береговом скосе. Сложенный и прочно увязанный из тонкоствольной лиственницы, он мог быть надёжным временным укрытием. Обращал внимание помятый снежный намёт внутри. Железный бочонок, где хранились обычно предметы первой необходимости, оставляемые охотниками: спички, огнево, провиант – пуст…
– Ушлый, видать, этот Нырок, – сказал Назар, присаживаясь к разведённому Савелием огню. – Позёмка вокруг все следы замела. Определённо через долинку вниз к устью подался.
– Хитрее лисы, – согласился Кепкин.
Пока Назар настраивал рацию, Савелий Егорович возился, колдуя, над очагом, заваривал чай и пояснял:
– Он на Ползуниху зачем подался? Там землянка. Да живность водится. Завалил сохатого – мяса, посчитай, на ползимы хватит. Ягоду, коренья добыть можно. Протоку прозвали Ползунихой, потому как по её откосам и всей округе на коленях ползают – ягоду и всё съестное собирают. В колымской тундре, Назар, заблудный человек, если знает хотя бы азбуку тундры, во все времена года может себе пропитание найти. Тундра не даст погибнуть.
– Это нам доподлинно известно: тундра даёт, человек берёт, ничего не давая взамен. Такому потребительству скоро придёт конец.
– Да-да, – глянув на Назара с откровенной доверительностью, закивал головой Савелий, – вся тундра колымская больная стала, вот только… – он досадно махнул рукой, – у тебя, Назар, маловато власти – не одолеть одному нерадивость да равнодушие.
– Общественность поможет, – насупился Назар.
– Оно, конечно, если так… – с хитрецой вывел Кепкин: – Однако времена нынче мутноватые.
После сеанса связи Назар понял, что всякая надежда на помощь отпадает. Оперативная обстановка осложнена ещё из-за того, что ухудшаются метеорологические условия, не позволяющие выслать в район поиска вертолёт.
Короткий отдых придал собакам силы. Они резво пошли по чистому плотному насту. Кепкин даже не понукал их. Он, опершись на баран, как только ездовики дружно взяли упряжковый шаг, замурлыкал под нос дорожный каюрский мотив, зыркая по сторонам. Назар поудобнее разместился позади Кепкина, закутался в одеяло из оленьих шкурок с мешком для ног. Привалившись к спине каюра, он стал смотреть на уплывающий в мутнеющую даль ровный нартовый след. Ему с раннего детства был привычен этот тундровый транспорт. Сопение ездовиков, равномерный перехруст снега под полозьями, неясный наплывающий шелест позёмки, точно гонимый осенним ветром лист по жухлой стерне – всё это успокаивало, расслабляло и в той же мере давало простор воображению, помогало выстроить путаные мысли, придать им строгую форму.