— Ты встречалась с ней? — осведомился Генри.
— Однажды она заехала за Джеймсом в офис, чтобы позвать его на вечеринку. Миленькая, но не эффектная… Так вот, он нашел оптимальный выход: мое присутствие в его квартире станет благовидным предлогом для избавления от потенциальной невесты. А намекни он, что у него есть ребенок, докучливые уговоры отца прекратятся раз и навсегда.
— Ты полагаешь, Джеймс распускал сплетни повсюду?
Николь утвердительно кивнула.
— Я по наивности надеялась, что люди воспримут все как есть: у мужчины и женщины помимо сексуальных бывают иные отношения. В конце концов, мы с Джеймсом вращались в разных кругах. Но вскоре по работе поползли слухи, мои коллеги не упускали случая подколоть меня. Тогда я заподозрила неладное, но старалась не зацикливаться на этом… Наверное, он трепался всем подряд, что Джонни — его сын, но просил сохранить это в тайне.
— Никто не говорил с тобой напрямик?
— Нет, только недомолвками.
— А у Освальда когда-нибудь была девушка?
— За время нашего знакомства — не припоминаю.
Генри вопросительно посмотрел на нее.
— У него нетрадиционная ориентация?
— Не исключено, — сказала Николь. — Хотя, если это так, он неплохо освоил методы конспирации.
— Еще бы, иначе старик лишит его наследства.
— Исходя из таких соображений, Джеймс вполне мог воспользоваться мной и Джонни для своей цели.
Генри презрительно пожал плечами.
— Все же лучше ему уволиться, найти высокооплачиваемую вакансию в другой фирме, и тогда пусть поступает как заблагорассудится.
Джонни поперхнулся и закашлялся. Николь встревоженно оглянулась: малыш покраснел от натуги, из его груди вырывался протяжный хрип.
— Он что-то проглотил! — Николь опустилась перед ним на колени. — О Господи, он задыхается!
Она надавила пальцем ему на язык, чтобы извлечь посторонний предмет, но Джонни отпрянул назад, закашлялся еще сильнее. Когда Николь, выждав несколько секунд, попробовала повторить операцию, он тут же отвернулся и упрямо сжал губки.
— Пожалуйста, сыночек, ну пожалуйста! — в отчаянии умоляла Николь.
Генри подошел к строптивому малышу, легонько хлопнул его по спине и скомандовал:
— Выплюни!
У ребенка изо рта выпал размякший комок белой бумаги — то, что раньше было этикеткой.
— Молодчина, — похвалил Генри.
Николь крепко прижала малыша к себе и осыпала поцелуями.
— О, Генри, спасибо, спасибо, — тараторила она. — Я так перепугалась за него!
— Ты запаниковала.
— Да. — Не выпуская Джонни из объятий, она поднялась на ноги. — Меня трудно выбить из колеи, но, когда речь заходит о моем ребенке, не удается сохранить хладнокровие.