— Мне кажется, это называется порнографией.
— А мне кажется, искусством. Хотя почему кажется? Это и есть искусство! С большой буквы.
— Это порнография с большой буквы. Обнаженная Радмила Туманова, поедающая эскимо — это явная порнография.
Радмила слизывала языком сладкие капли тающего эскимо. Она взглянула на голого Ипатова с фотоаппаратом наперевес. Он смотрел на нее через объектив. Взорвалась очередная вспышка, и розовый язык, касавшийся шоколада, вошел навеки в историю.
— Девушка, у которой совсем недавно стоял диагноз «абсолютная невинность», не может разбираться в тонкостях порнографии. — Феликс отложил фотоаппарат и растянулся рядом на смятом покрывале.
— Зато я разбираюсь в искусстве.
— Если бы ты разбиралась в искусстве, то отметила бы интересную позу, в которой сидела, отметила бы свет, который столь изощренно падал на твою спину и лицо, обязательно бы восхитилась изящным наклоном шеи и волосами, столь живописно разметавшимися по плечам.
— Ну-у-у…
— Так что молчи, драгоценная.
— Не буду. Мне запрещено молчать природой. Кстати, звонил твой папочка, настойчиво приглашал меня в ресторан.
— М-м, как загадочно.
Феликс наморщил нос и блеснул глазами, в которых взвилось золотое пламя.
— Мне следует пойти?
— Обязательно.
— А ты?
— А меня он не приглашал. Он меня никогда в рестораны не приглашает. И сам не пойму почему.
— Отчего ты так спокоен?
— А есть повод волноваться?
Радмила ответила не сразу, прежде отправив в рот последний кусочек эскимо и облизав пальцы. Она встряхнула волосами, покосилась на себя в зеркало и лишь потом медленно произнесла:
— Твой расчудесный папа ставит девушкам точные диагнозы и дивно целует им ручки… в плечо.
— Мой папа вообще творит с девушками всякие «чудеса». Это его стиль жизни.
Радмила почувствовала, как тонкая игла вошла в сердце. Очень болезненный укол! Феликс задумчиво созерцал потолок и не собирался страдать. Ноль эмоций!
— Кажется, сейчас волноваться начну я, — пробормотала она, вглядываясь в безмятежное лицо Феликса.
Господи, ну хоть бы что-то в нем дрогнуло, в этом лице! Хотя бы нос!
— По поводу?
— По поводу твоего возмутительного спокойствия.
— Какое славное сочетание — возмутительное спокойствие!
— Не увиливай от темы, схоласт несчастный! Я тебе говорю, что другой мужчина, пусть даже и твой отец, приглашает меня в ресторан, а ты согласно киваешь, и ни слова против.
— Ты хочешь, чтобы я начал ревновать? — Феликс приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Снова разбудил своего беса? Ты действительно этого хочешь?