Кошка, тощая и облезлая выскочила на меня одушевленным комком черноты, села поперек улицы и уставилась на меня своими желтыми глазищами. Как ни странно — это для меня был добрый знак, тем более что кошки так себя обычно не ведут, людей они боятся. Люди делятся на собачников и кошатников, я — кошатник. И если здесь кошка — значит, к добру, значит — все пройдет как надо.
Кошка сидела, обвившись хвостом посреди темной, грязной улицы, и смотрела на меня, как адский страж врат Касбы, не пуская меня дальше.
— Извини, киса, у меня ничего нет для тебя — шепотом сказал я по-русски — а деньги, думаю, тебя не заинтересуют.
Услышав человеческий голос — у кошек превосходный слух — кошка прыгнула в сторону и исчезла в темноте.
Я был у самого подножья лестницы довольно длинной, ступенек на пятьдесят, а дальше улица продолжалась. Получается, что если кто-то пойдет мне навстречу — он не увидит меня до тех пор, пока не ступит на лестницу. Но и я не смогу видеть, кто идет мне навстречу.
И я принял решение. Поднялся до середины лестницы и так и залег на ступеньках. Если кто-то пойдет — возможно, меня примут за клошара[32]. А возможно — и нет, как судьба распорядится. Может, именно это хотела сказать мне кошка — что мне не надо идти дальше.
Очередь протарахтела казалось бы за километр от моего неудобного и вонючего (здесь не было канализации, так что представляете…) убежища — хотя выстрелы были метрах в ста, не больше. Парашютисты иностранного легиона начали облаву на соседней улице, чуть выше, одну из многих облав, какие здесь проводились — и тараканы сейчас должны были начать разбегаться по своим норам.
Ровно семь выстрелов. Началось.
Ловить кого-то в Касбе — дело неблагодарное. Сосед, высунувшись в окно, мог подать руку соседу с противоположной стороны улицы. А мог и не только подать руку — но и перекинуть что-то вроде веревочного моста или просто пару досок — вот тебе и готов проход. Крыши здесь в основном арабские, не островерхие, как в Европе, а плоские, потому что здесь мало дождей — и потому уходить, при наличии достаточной сноровки можно и по крышам. Здесь даже злейший враг, кровник, поможет преследуемому уйти от облавы, потому что на этом держится Касба. И потому сейчас парашютисты "входящие в адрес" вряд ли кого то поймают, это просто загонщики. Роль охотников в сегодняшней игре выпала мне, Патрису и Дидье. А может быть — роль жертв.
Над крышами, освещая пространство внизу мертвенно-белым светом, завис Алуэтт-3, маленькая и верткая винтокрылая машина, используемая парашютистами для таких операций — у нее с обеих сторон прожекторы и два стрелка, с прожекторами совмещены пулеметы. Это должно заставить тех, кого мы ищем, принять решение уходить не крышами или через окна и спешно мосты через улицы — а по земле. Пробежать всего пару кварталов, ныряя в подъезды, продвигаясь черными ходами и квартирами на первых этажах, через которые можно выскочить на другую улицу — и уйти. Не может быть, чтобы где-то рядом не было машины.