Тем временем перестрелка — обычно парашютисты выпускали магазин — два очередями в воздух, чтобы психологически подавить атакующих при штурме — не только не стихала, но и усиливалась, уже гремели гранаты. Вертолет, назначенный в воздушный патруль над Касбой только чтобы прижать этих ублюдков к земле и не дать им уйти крышами — прошел прямо над тем местом, где я лежал, на мгновение ослепительный свет его прожекторов залил улицу — а потом все снова погрузилось во мрак, разрываемый лишь кое-где светом из окон — и через минуту в той стороне, где была перестрелка вступил в дело скорострельный авиационный пулемет. Его поспешное захлебывающееся стакатто ни с чем не спутаешь.
Отвлекшись, я едва их не пропустил. Видимо у этих тоже были ботинки с мягкими подошвами — а может быть, они надели столь популярные в арабских странах у бедноты калоши, чтобы приглушить звук шагов. Как бы то ни было — звук их шагов я услышал в самое последнее мгновение, и понял, что их там трое, никак не меньше. Рука выдернула из кармана небольшой черный цилиндр, зубами я выдернул предварительно ослабленное кольцо, потому что вторая рука у меня была занята пистолетом. И — разжав руку и услышав едва слышный щелчок запала, я сосчитал до двух и высоко подбросил цилиндр в воздух…
Светошумовая граната взорвалась где-то на уровне между вторым и третьим этажом и, по моим прикидкам — как раз на уровне глаз тех, кто спешил смотаться от засады. Как раз успел подняться, когда она долбанула — да так, что мне ощутимо ударило по голове, хотя никаких осколков там быть не могло, равно как и ударной волны. Граната была снаряжена магнием. При сгорании он дает нетерпимую для глаз вспышку, особенно нетерпимую, если глаза привыкли к темноте. И звук — примерно равный по силе разрыву снаряда шестидюймовой гаубицы, я ждал его и потому широко открыл рот, чтобы уменьшить воздействие на уши. И все равно — долбануло так, что закружилась голова, а в ушах не осталось ничего кроме звона.
Сверху, прямо на меня, посыпались осколки стекол, выбитых взрывом. Вот этого — я не предусмотрел.
Твою мать…
Толком еще не соображая, я запрыгал вперед, прыгая через две ступеньки по скользким, загаженным нечистотами ступенькам, молясь как умея только об одном — не упасть, не грохнуться со всего разбега по ступенькам, не потерять темп. Те, кто прикрывает нужного нам человека — профессионалы, если их и удастся выключить из игры — то только на минуту, не больше. За эту минуту я должен сделать то, что должен сделать.
Эти — были примерно в паре метров от первой ступеньки ведущей вниз лестницы, их было четверо, в арабской одежде. Первым был парень в чем-то белом, молодой и намного выше, чем тот, который был мне нужен, он согнулся, как от удара в живот и схватился руками за лицо — он шел первым, прокладывал дорогу, ему и перепало больше всех. Парень был вооружен — короткоствольный автомат Калашникова с барабанным магазином валялся рядом, в грязи. Как и у всех профессионалов охраны на нем был снят ремень — профессионалу не нужен ремень, у профессионала оружие всегда в руках. Сейчас у этого человека в руках ничего не было — но он был не тем, кто мне нужен и он представлял опасность для завершения операции, поэтому я дважды выстрелил ему в голову и переключил свое внимание на других…