Что, прямо здесь, в «Зеркальном карпе»? Почему нет? Сыграем на грани! Разведка боем. «Мы знаем, что вы знаете, что мы знаем». Разумеется, никаких имен! Просто Он. Поговорим, милая, о твоем бывшем? Нельзя же часами и часами сотрясать воздух исключительно на тему куацзы! Поговорим о нем? Как он?…
Ни малейшей передержки. Все логично. Одна возлюбленная пара вволю насладилась трапезой, обменялась воркованием — и самое время затронуть прошлое, дабы не осталось недомолвок на будущее.
— А скажи мне, Дэйна, дорогая, как он?
- Кто, милый?
— Ты прекрасно поняла, о ком речь, милая. Но если хочешь, не отвечай.
— Ах, ты о нем, Фокс, дорогой?! Ну ты вспомнил!
— Никогда не забывал.
— Забудь, милый.
— И все-таки?
— Право, пустяк! Главное, я-то при чем?! Ну, хорошо, хорошо… Мы с ним познакомились еще на первом курсе Мэрилендского университета. Потом выяснилось, что он специально записался на курс лекций по политологии, который я тогда посещала. Сначала приметил меня на вечеринке, потом проследил — и, выяснив, где я учусь, поступил туда же.
— У тебя с ним возникла интрижка?
— О нет, милый! Он, конечно, был всем хорош! Спортсмен, умник… Наконец, просто красавец!.. Но не мой типаж, милый. Я не люблю глянцевых суперменов.
— Ага. Предпочитаешь тусклых недоумков. Наконец, просто уродов. Вот, скажем, я…
— Прекрати, Малдер, дорогой! Даже в шутку не надо так.
— Не буду, не буду.
— Да, ну так вот… О чем это я?
— О нем, о нем.
- А что еще о нем? Более нечего! Он, не скрою, пытался меня неоднократно… м-м… покорить. Но…
— Ты была холодна, как лед.
— Я была холодна, как лед. И, Малдер, дорогой, твоя ирония неуместна.
— Это самоирония, Дэйна, дорогая.
— Ладно, разве что так. Да, ну так вот… И мы расстались. То есть он бросил курс. И пропал в неизвестном направлении.
— Не оставив ни весточки?
— О, милый, ты знал, ты не мог догадаться! Он оставил в кампусе прощальную записку — маркером на зеркале в моей ванной комнате: «Дэйна! Жду тебя».
— И каким образом он проник в твою ванную, милая?
— Знаешь, милый, вот это для меня до сих пор остается загадкой!
— Так-так. И через десять лет он вдруг откуда ни возьмись объявляется у нас на службе! В качестве коллеги. Ах, какая неожиданность! И возобновляет попытки затеять интрижку!
— Малдер, дорогой, ты ревнуешь? Какая прелесть!
— Это не ревность, Дэйна, дорогая. Это нечто большее.
— Поверь, милый, у тебя нет ни малейшего повода. Хотя бы потому, что после глянцевых суперменов я больше всего не люблю скрытых наркоманов.
— Вот как? Он еще и наркоман? Никогда б не подумал!
— А я и говорю — скрытый. Сама бы ни за что не заподозрила, если бы