— Ну и как? Чувствуешь себя первооткрывателем?
— Издеваешься?
— Нет, я серьезно, — ответила Йец.
Денисов нажал клавишу, и диаграмма исчезла, сменившись потоком цветных линий. Потом обернулся к ней:
— Да. Откровенно говоря, да. Мы здесь первые. Приятно открывать новые земли, даже если никто и никогда о твоих открытиях не узнает.
— Даже если никаких земель поблизости нет, — уточнила Йец. — Сколько до ближайшей звезды?
— Сейчас уточню. Шестьсот световых лет! Впечатляет?
— Еще бы!
— Вот именно. Возможно, нас даже выбросило за границу Галактики. Это не просто пустота, это самая пустая во Вселенной пустота.
— Теперь ты такой же бедный бездомный, как и я, — сказала Йец. — Ты скоро поймешь, что это значит.
— Знаю. Я служил в дальнем патруле.
— Нет, я говорю не о расстоянии, а о потерянном доме. Мне до сих пор снится родина. Я мало что помню, но всё узнаю. Цвет, запах, звук. Посмотри, например, на эту авторучку. Ты ничего особенного в ней не видишь. А я любуюсь ею. Только потому, что когда-то дома я держала в руках предмет точно такого же цвета. Я не помню, что это была за вещь, но мозг реагирует на этот оттенок. Мое тело здесь, но я осталась там. И оттого, что я никогда не вернусь… От безнадежности можно опьянеть или сойти с ума. А что касается твоего предложения… Я слишком долго была в рабстве, чтобы стремиться туда снова. Когда я думаю о мужчине как о самце, меня просто тошнит. Может быть, когда-то это пройдет. И если тебя это утешит, когда я думаю о тебе, меня тошнит немного меньше. Что дальше делать будем?
Командуй, капитан.
Минут через двадцать четыре человека собрались в центральном отсеке.
— А где наши пассажиры? — спросил Денисов.
— Остались в каюте, — ответила Йец.
— Надо бы их тоже пригласить.
— Я приглашала.
— И что же?
— Выглянула эта полуголая девица и сказала, что в данный момент они пытаются сделать ребенка. Им не до нас. Надо же, какие счастливые. Просто кролики какие-то.
— Значит, обстановка такова, — начал Денисов. — Нас выбросило за пределы галактического диска. До ближайшего рукава семнадцать тысяч световых лет. До ближайшей звезды — всего шестьсот. Это значит, что если мы будем лететь с максимальной скоростью, то достигнем ее через сорок пять миллионов лет. То есть двигаться в обычном пространстве бессмысленно. С другой стороны, любой прыжок, если он не будет рассчитан абсолютно точно, отбросит нас еще дальше. Намного дальше. А дальше — только смерть. Рассчитать прыжок мы не можем, потому что вокруг нет ни одной знакомой звезды, которую можно использовать как ориентир. Еды нам хватит на неделю. Если распределить всё это на микроскопические порции, то последний из нас умрет через шесть месяцев.