Так, во всяком случае, поступил бы нормальный отец.
Стекла задрожали от мощного отцовского хохота. Спустя мгновение к нему присоединились похрюкивания Микаэля.
— Ну-ну… — еле выговорил мельник, вытирая проступившие слезы. — Вперед. Дорогу-то найдешь?
— Отец, я серьезно!
— Учти, раньше чем через месяц на порог не пущу. Дай нам отдохнуть от твоих господ, которые вечно гадят в тапки!
Еще один взрыв гогота обдал Ганса, словно волна дерьма. Лишь когда чья-то теплая голова боднула его ногу, он поднялся с табурета, накинул плащ и молча направился к двери. Наверное, говорить и что-то доказывать уже не было смысла.
— Когда станешь герцогом, пришли нам парочку мешков с золотишком! — донеслось ему вслед.
Проводив юношу взглядом, рыжий котяра неспешно забрался на стол и прошелся к мельнику с сыном. Доски заскрипели под тяжестью мохнатой туши.
— А ну брысь! — прикрикнул Микаэль и махнул рукой.
Мгновение спустя рука оказалась в пасти у кота.
— Заоррррешь — оторррвуууу… — промурчал он. Его желтые глаза с удовлетворением сощурились, когда парень побагровел от боли и с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
— Прррекрррасноооу… — Кот перевел взгляд на мельника. — Я не тваррь и не дрррянь, а крррестная феяуу. Понятноооу?
Мельник и сын одновременно кивнули.
— Хоррошоуу…
Зубы кота разжались, и Микаэль с ужасом уставился на пожеванную, окровавленную кисть.
— Кристиан! — с улицы донесся голос Ганса.— Господин Кристиан, ты где?
Кот задержался на пороге и вильнул хвостом. Мельник готов был поклясться, что на морде его красовалась ухмылка.
— Покау,— попрощался кот.
Сумерки тихо сгущались у ворот замка его величества короля Фридриха Славного, властителя отсталых Неутоленных земель — крохотного клочка, ютившегося в юго-восточном углу всемирной карты.
Цикады пели в траве, ветер шевелил листву на ветвях, деревья клонились в такт его дуновениям. Шпоры звенели в кустах.
Стражник, дремавший у ворот, встрепенулся и выставил алебарду.
— Стой! Кто идет?! — гаркнул он.
— Если я останусь стоять в кустах, как же ты меня увидишь? — донеслось из самой гущи листвы. То был бархатный, слегка раскатистый голос, мягкий, словно первый снег.
Стражник впал в замешательство. Действительно, что-то не вязалось…
— Хорошо, — наконец решил он. — Выходи из кустов и остановись перед ними.
Треск веток и звон шпор повторился, и в круг света факелов вылез кот. Вернее, он горделиво выступил — на задних лапах. Которые были обуты в новенькие красные сапоги.
Неторопливо приблизившись к остолбеневшему стражнику, кот отвел от себя острие алебарды.