— …И у тебя такой взгляд при этом, как будто ты сейчас молишься мармеладу.
— Ах ты подлец!
— Согласен. А что ж, такой билет… Еще люблю следить за твоим лицом, когда ты смотришь кино. Потом, когда ты волнуешься и что-то рассказываешь, то не успеваешь перехватить воздух между словами и вдыхаешь в середине слова. А еще…
— Гоша! Там всего три было, притом слабости, а не все подряд, — не выдержала Лина.
Жених с невестой не отрываясь смотрели друг на друга.
— Ну что ж, дорогие Ануш и Георгий. Вы с честью прошли все испытания, — провозгласила дама, тоже взглянув на часы. — Теперь нужно составить бумаги…
— Погодите, — вдруг сказал Хронов. — Разве я не провалил все эти тесты?
— Георгий, ты вот это сейчас что — улизнуть собираешься? — строго спросил Паша.
— Какой улизнуть? Давайте спрашивайте меня дальше, я готов.
— Видите ли, Георгий. — Председательша вдруг заговорила обычным голосом, в котором не было ни золота, ни стали, ни торжественной строгости, только сочувствие. — В семейной жизни легенды бывают так же важны, как безукоризненно правильные поступки. Если люди любят друг друга, конечно. Даже глупость — ну, к вам это не относится, конечно, — может укреплять отношения, потому что становится общей историей, общей тайной. А творить легенду — хотя бы семейную — вы, несомненно, можете.
— Это правда, — признался Хронов и окинул всех виноватым взглядом. — Ну давайте тогда нам наши студенческие.
Документ им выписывали один на двоих, и назывался он «Свидетельство о браке», а еще из синего бархата в двух сафьяновых коробочках выловили два кольца белого золота. Тут Георгий вспомнил о том детском колечке, что лежало у него в кармане. Потом они шли куда-то по пустому темному коридору, спускались по лестнице, пересекали двор, и через арку выходили на улицу. Стемнин, который нервничал и спешил, вдруг остановился и спросил:
— Как вам это все? Ужасно?
— Да ты что, Илюша! Да что ты! — закричал Хронов, который по меньшей мере двадцать раз за сегодняшний день был готов растерзать Стемнина. — Это нечто! Совершенно незабываемо, ни на что подобное мы даже не рассчитывали!
— Это похвала?
Ануш быстро обняла директора Департамента писем:
— Ну конечно! Ты гений, дурашка!
Они уже приближались к ресторану и слышали — больше телом, чем ушами, — теплый прибой музыки. Кто-то из гостей, вышедших на украшенное воздушными шарами крыльцо покурить, показывал на них пальцем и кричал что-то приветственное. Стемнин снова заторопился, вытащил из-за пазухи пухлый конверт из плотной рисовой бумаги и сказал:
— Посидите с гостями. Потом будет французский тост, за ним — танец, а сразу после танца входите прямо в глаза. Машина будет ждать у черного хода.