Колесница Яхмеса рядом с паланкином, в котором восседает властитель страны Кемет. Говорит Яхмесу:
— Твой рыжебородый меня обманул.
— Почему «мой»?
— Твоя обязанность была предупредить его приход, а ты его проглядел. Потом по причине, что якобы я отдалил тебя, устранился от всех мерзостей, обрушившихся на мой народ. И вот результат, гляди: опустевшее море жилищ, никто не выделывает кирпичи, все мои планы по возведению великих дворцов рухнули.
— Кто же, мой господин, обманул тебя — он или я?
— Есть у меня подозрение, что вы оба.
— Заговор?
— Ты сказал это слово.
— Кажется, я выполнил каждое твое слово, вседержитель.
— Ты был чересчур расторопен. Снарядить, собрать, вывести такую массу народу за считанные часы ночи может лишь тот, кто слишком хотел этого.
— А в чем обманул тебя рыжебородый?
— Я давно пригласил одного всемирно известного мудреца из Двуречья. Он исследовал все, что происходило в стране в последние месяцы, и пришел в своем письменном отчете к однозначному выводу: все, что совершал рыжебородый, сплошная ложь и трюки. Даже смерть первенцев была всегда, только каждый переживал отдельно. Он же сумел создать впечатление, что это случилось у всех. Вижу по глазам твоим, о чем ты думаешь: да, и меня постигла личная трагедия, но по неотразимой логике этого мудреца именно поэтому она не имеет никакого отношения к общему правилу. Касательно остальных мерзостей знатоки погоды плодородного Полумесяца давно по своим наблюдениям предсказывали череду смерчей, резких похолоданий, да и ты сам докладывал мне о каких-то тучах мух и морях саранчи за пределами Кемет. Ныне же ты, чьи уши должны денно и нощно служить мне, продолжаешь их затыкать и не слышишь ропота в народе: зачем отпустили мы этих евреев, задарили их золотом и серебром? Только затем, чтобы мы сами, не привыкшие к тяжким работам, начали лепить кирпичи? Есть у тебя сведения, до какого места они дошли?
— На картах отмечен каждый их шаг.
— После полудня жду тебя с картами к себе.
Во дворце необычная суматоха, зажжены все факелы, непривычное число военных шныряет по всем закоулкам. Фараон, тоже облаченный в воинские одежды, при всех регалиях, нетерпеливо берет из рук Яхмеса карту, разворачивает, сердится, требует разъяснений.
— Вот здесь они прошли, из Суккота в Этам.
— Такой большой отрезок пути?
— Они шли днем и ночью.
— Как же это во тьме совсем не петляли?
— По сведениям моих наблюдателей, какой-то странный столб огня, подобно некой фата-моргане, как бы указывал им путь.
— Опять эти лживые байки, — вмешивается стоящий в стороне и до сих пор не замечаемый Яхмесом невысокий шарообразный человечек, блестя полированной лысиной.