Но в тот вечер баланс неожиданно решился, и горе-злосчастье ворвалось в мирную жизнь Соболевых, хотя предварительно никаких особых подарков судьба не преподносила.
Прежде чем ворваться, горе-злосчастье требовательно позвонило в дверь.
Лена вернулась домой пятнадцать минут назад. Быстро распределила обязанности: Володя — в ванную новое средство накладывать, Настя — чистить картошку, помогать запоздалый ужин готовить, Петя — закончить домашнее задание и убрать в комнате.
Лена прибавила газ под жарившимися котлетами и пошла открывать. «Неужели трубу прорвало?» — думала она, потому что так настырно давить на звонок могут только соседи снизу, когда у них с потолка капает вода.
Но это были не соседи. За дверью, очень близко к порогу, стояло громадное тело с клипсами, которые бросились в Лену. Бросились не фигурально, а натурально — едва по лицу не заехали. Клипсы походили на блестящие шары, вроде тех, что сверкают под потолком на молодежных дискотеках, размером, конечно, поменьше, с теннисный мячик. От них тянулись цепочки к нашлепкам на мочках ушей.
Пришлось отступить назад, тело шагнуло вслед, Лена отступила еще. Теперь она могла охватить взглядом монументальную фигуру.
Женщина двухметрового роста и в три обхвата по талии.
— Ты Лена? — спросила великанша, и блестящие шары запрыгали из стороны в сторону.
— Я, — ответила Лена, задрав голову и бегая глазами от одного шарика к другому.
— А я — Иванова! — вызывающе громко заявила дама.
Фамилия, хоть и не редкая, ничего Лене не говорила. У нее вообще была плохая память на имена и абсолютная на лица. Эту женщину она никогда не видела.
— Ну? — гаркнула Иванова.
— Ну? — повторила Лена удивленно.
— Ты чего бельма на меня выпучила? Хоть бы покраснела! Дрянь, потаскуха!
Лена растерялась. То есть возмутилась, но одновременно ожидала, что блестящие шарики, амплитуда колебаний которых достигла предела, сейчас оторвутся и полетят снарядами. Ищи их потом по всей квартире.
— Молчишь? — орала Иванова. — А когда мужа моего в постель тянула, небось не молчала!
— Кого? — изумленно переспросила Лена.
Иванова вдруг заговорила на иностранном языке. Так сначала Лене показалось. До нее не сразу дошло, что Иванова матерится как портовый грузчик. Раскаты бранных конструкций неслись по квартире:
— Да я тебя! Козявка мелкоструйная! Своими руками задавлю!
Иванова, с кровожадным, перекошенным от ярости лицом, подняла богатырские руки, растопырила пальцы-коряги и двинулась вперед. Лена от страха заверещала, попятилась, уткнулась спиной в одежду на вешалке и часто-часто замахала перед собой ладонями. На ее счастье, из ванной выскочил Володя: