Заросли сплелись в сплошную стену. Савелий Игнатьевич разорвал её стволом маузера… а за ней была следующая. И ещё.
Поле никак не заканчивалось. Сделав очередной шаг, рабочий выскочил на прогалину и нос к носу столкнулся с человеком в светлом. Человек вздрогнул. Это был поручик.
– А ну-ка, стой, – подняв оружие, скомандовал Савелий Игнатьевич. – Ишь чего удумал… бежать… Вот оно какое, оказывается… ваше честное слово.
– Я не бежал, – возразил офицер. – Я и сам не понял, что произошло. Я вас тоже искал.
Савелий Игнатьевич с трудом отдышался. Потом огляделся. Он понял, что стоит в глубокой канаве. Слева и справа, как живая изгородь, тянулись ряды растений с высокими шапками.
– М-да, занесла нас инфузория, – пробормотал Савелий Игнатьевич и шагнул в сторону.
– Погодите… Поле вокруг какое-то странное, – сказал офицер.
– Чего же в нём странного? – не понял рабочий. – Обычный бурьян, ничего особенного.
– Это не бурьян. Это горох и подсолнечник.
– Горох? – Савелий Игнатьевич пожал плечами. – И что с того?
Поручик вздохнул.
– Сразу видно, что вы не сельский житель. Ваш подчинённый, Тимофей, вам бы объяснил… В это время года подсолнух можно встретить разве что на Мамоновой даче или в саду у Греллей.
Рабочий поднял голову. И застыл. Наверху, в свете луны, нагло покачивался огромный цветок. И впрямь – подсолнух… в апреле.
Опомнившись, Савелий Игнатьевич шагнул к поручику и решительно двинул стволом маузера.
– Пошли.
– Куда это?
– Не важно. Слушайся представителя новой власти.
Поручик усмехнулся, но, заложив руки за спину, покорно двинулся вперёд между рядами зарослей. Борозда была неровной. В подошвы то и дело впивались камни и комья земли. Небо наверху медленно начинало светлеть.
– Тебя как зовут? – бросил Савелий Игнатьевич на ходу.
– А вам это зачем? – подозрительно отозвался пленник.
– Для порядка. Должен же я буду расписаться, кого сдал в ЧК.
– Олег Мякишев. Офицер русской армии.
– Ну а я – Ласточкин Савелий Игнатьевич, потомственный рабочий, семьдесят третьего года рождения. Прислан родной партячейкой на усиление органов ВЧК. Вот, скажи, Мякишев… – Рабочий помедлил. – А ты действительно дворянин и бывший землевладелец?
– Да, – буркнул поручик.
И, повернув голову, поинтересовался в ответ:
– А правду ли говорят, что теперь, после отмены чинов и привилегий, новая власть нас всех в расход пустит? Ну, как этот ваш, у ворот, предлагал?
Савелий Игнатьевич раздражённо помотал головой:
– Что ещё за глупости! Ты про человека с алым бантиком, что ли? Так он не наш. Он из эсеров. Просто бантик нацепил. Брехня это. Работайте, живите на здоровье. Никто не неволит.