Но тот, судорожно дернув головой, тоже отступил под напором этой шипящей толпы.
– Я ведь все это сделала для тебя! – снова крикнула сестра Урсула. – Ради тебя я на все была готова!
Дон Лукретили повернулся к Луке и с каменным лицом заявил:
– Я не понимаю, о чем она говорит! Понятия не имею, что она имеет в виду.
Бледные равнодушные лица монахинь придвинулись еще ближе. Лука попытался осторожно оттеснить их первые ряды, но это было все равно что сопротивляться снежной лавине. Монахини тянули жадные руки к сестре Урсуле, хватая ее за одежду.
– Нет! – крикнул Лука. – Я запрещаю вам ее касаться! Она находится под арестом. Дайте же совершиться справедливому суду!
Внезапно дон Лукретили сорвался с места и, разбрасывая монахинь во все стороны, ринулся к конюшне, а уже через минуту появился оттуда верхом на огромном боевом коне, накрытом чепраком из красной кожи; его тесным кольцом окружала вооруженная стража.
– Открывай ворота! – приказал он привратнице. – Или я тебя затопчу!
Она без лишних слов настежь распахнула ворота – монахини даже не обернулись в ту сторону, – и кавалькада быстро умчалась вверх по дороге, ведущей в замок.
Лука прямо-таки физически чувствовал плотное облако ненависти, повисшее над толпой женщин в одинаковых серых одеяниях.
– Я приказываю… – снова начал он, но не договорил, ибо монахини надвигались на него нерушимой стеной. Казалось, ему уже нечем дышать, он видел перед собой только серые монашеские одежды и не чувствовал в этих женщинах ни капли жалости; похоже, они готовы были попросту задушить или раздавить их всех – для этого хватило бы и простого их количества. Лука попытался, с силой оттолкнувшись от края повозки, выбраться из этого адского круга, но поскользнулся и упал. Он брыкался, катаясь по земле в приступе смертельного ужаса, понимая, что они могут запросто его затоптать и даже не заметят этого. Неужели он окончит свою жизнь под ногами монахинь, обутых в грубые сандалии? Сестра Урсула все цеплялась за него, но монахиням удалось оттащить ее в сторону. Затем с полдюжины женщин остались возле Луки, удерживая его на земле, а остальные поволокли сестру Урсулу к пирамиде дров, приготовленных для костра по ее же приказу. Теперь уже и Фрейзе закричал во весь голос, понимая, к чему это ведет, и тщетно пытаясь вырваться из рук дюжины монахинь, буквально пришпиливших его к земле. Брат Пьетро, оцепенев от ужаса, молчал, прижатый монахинями к стенке похоронных дрог.
Сестра Урсула сама приказала сложить две высокие поленницы из самых сухих дров возле двух крепко вкопанных в землю столбов. Монахини подтащили ее к ближайшему столбу, хотя она отчаянно брыкалась, пытаясь вырваться, и пронзительными криками звала на помощь, и привязали к столбу, крепко обернув веревками ее извивающееся тело.