– Брат Пьетро не может пользоваться украденным, – возразил Фрейзе. – Как не может и плату брать за показ оборотня – все это противоречит его чистой совести.
– Ох, умолкни, ради бога! – нетерпеливо воскликнул Пьетро, и Лука удивленно на него посмотрел, точно впервые прислушавшись к общему разговору.
– Ладно, Фрейзе, – довольно спокойным тоном сказал Лука, – ты можешь оставить себе деньги, которые взял за показ оборотня, но больше с людей денег не бери. Это может вызвать в деревне недобрые чувства по отношению к нам, а нам для проведения расследования очень нужны помощь и добрая воля каждого. А лошадей наши дамы, разумеется, могут взять себе.
– В таком случае мы с Ишрак отлично обеспечены, – сказала Изольда, улыбнувшись брату Пьетро и ласково глядя на Фрейзе. – И я вас всех от души за это благодарю.
– И я тебя благодарю, Фрейзе, – тихо прибавила Ишрак. – Тем более я сама видела, что эти лошади пришли на твой свист и последовали за тобой.
Фрейзе ничего ей не ответил, лишь потер плечо, словно испытывая жестокую боль, и с оскорбленным видом отвернулся.
* * *
Спать легли рано. В гостинице имелся весьма небольшой запас свечей, и девушки взяли с собой только одну, чтобы осветить путь к себе в комнату. Когда они притушили огонь в камине и задули свечу, Ишрак настежь растворила ставни и выглянула в окно.
Медвежья яма находилась как раз под ними, и в теплом свете почти полной желтоватой луны был хорошо виден силуэт Фрейзе, сидевшего на ограде. Спустив ноги внутрь ямы и держа в руках дареные ребрышки, оставшиеся от обеда, он шепотом подзывал оборотня.
– Иди-ка сюда, – услышала Ишрак, – сам знаешь, какие они вкусные, эти бараньи ребрышки. Даже лучше, пожалуй, хлеба с вареньем. Я их специально для тебя припас. Смотри, какие замечательные – с жирком, поджаристые, еще теплые. Ну же, иди сюда скорей.
Беззвучно, как тень, оборотень скользнул в его сторону, но замер посреди арены, сидя на задних лапах, как собака, и неотрывно глядя на Фрейзе. Кожа у него на груди в лунном свете казалась очень бледной; густая грива, откинутая назад, открывала лицо. Он ждал, не сводя глаз с руки Фрейзе, в которой тот сжимал вкусно пахнувшие ребрышки, но подойти ближе не решался.
Фрейзе словно нарочно уронил одну косточку себе под ноги, вторую бросил чуть дальше, а третью – еще дальше и застыл как изваяние, глядя, как оборотень подползает к самой дальней и лижет ее. Потом Ишрак услышала хруст – и косточки как не бывало. Оборотень немного подождал, облизнулся и с вожделением посмотрел на второе баранье ребрышко, лежавшее на утрамбованной земле. Потом, явно не в силах сопротивляться соблазнительному аромату, подошел ближе и взял угощение.