Некоторое время спустя, шлепая по лужам под журчание воды, бегущей по водосточным канавам, Гриффитс с Дринкуотером отправились из «Георга» к себе, поддерживая друг друга и раскачиваясь. Наелись они от души, а выпили и того больше, так что Гриффитс без конца выражал сожаление, что Дангарт не поддержал его в вопросе о предоставлении патента Дринкуотеру, а Натаниэль столь же настойчиво заверял капитана, что это не имеет значения. Вопреки разочарованию, он чувствовал в себе уверенность. Сегодняшний вечер оставил у него ощущение победы, и, будучи во хмелю, он был незыблемо убежден во всемогуществе провидения. Провидение привело его на борт «Кестрела», по воле провидения оказался он у Бобиньи. Когда придет время, провидение снабдит его и лейтенантской кокардой. И сквозь шум в ушах Натаниэль слышал, что это время пока не наступило.
Только когда офицеры укрылись под навесом ворот верфи, и Гриффитс проревел часовому отзыв, до Натаниэля дошло, какое, должно быть, они потешное зрелище собой представляют. И ему вдруг захотелось оказаться в теплой кровати, рядом с Элизабет, вместо того, чтобы брести вот так под проливным дождем, поддерживая своего капитана, становившегося с каждым шагом все тяжелее и тяжелее.
Глава восьмая. Черный вымпел
Сентябрь-декабрь 1795
«Ройал Уильям», ныне брандвахта, являлся одним из самых старых кораблей в составе британского флота. Именно он доставил тело Вульфа[15] из Квебека, а теперь служил вместилищем для несчастных, ожидающих назначения на свои корабли. Как все подобные суда, он приобрел запах, совсем не похожий на тот, который издают несущие службу корабли. На нем царил затхлый, гнилостный смрад, говорящий о застое, забвении, праздности и отчаянии. Ко времени визита Дринкуотера здесь обитало около трех сотен бедолаг, из которых «Кестрелу» предстояло набрать замену своим дезертирам. Это были насильственно завербованные, люди лорда-мэра и квотированные.[16] Встречались тут даже, да поможет им Бог, добровольцы — как правило, неудачники по жизни, которым оказалось негде больше преклонить голову. Были и вывшие от отчаяния моряки торговых судов, которые возвращались домой из долгого плавания, были перехвачены патрульными фрегатами у самой родной гавани, и отправлены в Портсмут. Были завербованные — отщепенцы, пьяницы и простофили, попавшиеся в лапы командам вербовщиков и отправленные на «Ройал Уильям» до распределения по кораблям. Такая же судьба ожидала деревенских дурачков и мелких воришек, которых патриотические отцы сельских графств щедро направляли в качестве своей квоты. Каждые две недели «тауэрский» тендер доставлял из Лондона уголовников, должников, помилованных смертников и прочие «сливки» общества восемнадцатого столетия. Как результат, старый корабль страдал от нищеты, грязи, недисциплинированности и кишел всеми формами паразитарной жизни, свойственной немытому человеческому организму. «Ройал Уильям» мало чем отличался от плавучих тюрем, расположенных чуть далее в гавани под охраной дозорных катеров, решеток и часовых.