- А где остальные?
- Видимо, в кусты побежали. А это плохо. Наверняка гитлеровцы оцепят кусты. Нужно уходить подальше в поле - и в лес... Гармаш, кажется, погиб. Он всех пропустил через заграждение, а сам хотел пройти последним. Но как только рванулся бежать, видимо, его ранило, и он повис на проволоке...
Весть о смерти Гармаша так ошеломила Алексеева, что у него горло сжалось от подступивших слез... Выстрелы стали раздаваться ближе. Беглецы поползли дальше. В небольшой ложбине наткнулись на Куценко. К рассвету они подошли к какой-то деревне; осторожно подползли по огородам к крайнему дому, в крыше сарая сделали лаз и пробрались на сеновал.
- Ну, кажется, на этот раз благополучно, - шепотом произнес Алексеев. - Здесь, похоже, безопасно. Отдохнем - и снова в путь...
Кувшин теплого молока
Еще долго прислушивались к окружающим звукам беглецы. Они боялись, чтобы немцы не пустили по их следу собак. Но только было слышно, как тяжело вздыхала корова, лежавшая где-то рядом, да спросонья горланил петух.
Запах свежего сена действовал одурманивающе, сильно клонило ко сну. Стало светать. Вдруг скрипнули ворота сарая... Вошла молодая женщина с ведром в руках. Она подошла к корове и собиралась подоить ее. Николай понял, что это хозяйка, и, чтобы она не испугалась, если обнаружит беглецов, решил сам ее окликнуть.
- Хозяюшка! - позвал он тихо.
Услышав чей-то голос, женщина со страху все же выпустила из рук ведро.
- Хозяюшка, вы не бойтесь нас. Мы свои люди, бежим из немецкого плена...
Женщина посмотрела на странных людей и проговорила:
- О господи, голубчики вы мои, у нас же полно этих иродов в деревне! Как с вами быть? Вас могут схватить... Дарагенькие вы мои, подождите, я сейчас...
Она выбежала из сарая, закрыла за собой ворота и куда-то ушла. По команде Николая все слезли с сеновала и бросились к воротам. Корова от испуга поднялась, подошла к ведру, понюхала его и замычала. Потом уставилась выпуклыми добрыми глазами на оборванных незнакомцев и принялась спокойно жевать сено.
- Бежать надо, - всполошился Куценко.
- Да молчи ты! - цыкнул на него Николай. - Слышишь?
Где-то застрекотали мотоциклы. По дороге недалеко от сарая тяжело проносились грузовики. В соседнем дворе залаяла собака. Раздались выстрелы. Собака взвизгнула, потом опять начала лаять. Последовало еще два выстрела подряд, и собака затихла.
- Можа, вона до немцев пошла, бисова баба, - проговорил снова Николай Куценко.
- Сиди уж! - осадил его Иван Биндюк. - Без тебя тошно... Хочешь снова в лапы?
Биндюк недолюбливал Куценко. Тот всегда готов был "побалакать", порассуждать, и все впустую, а Иван Биндюк, кубанский казак, человек прямой, степенный, знающий цену слову, терпеть не мог пустую болтовню.