Впрочем, два обстоятельства всегда мешали этой дружбе быть слишком тесной: веселость Камилла Демулена — ее не могли подавить темные стены коллежа Людовика Великого — и безнравственность Дантона, не внимавшего упрекам своего соученика.
Робеспьер расплатился за свою стипендию лавровыми венками. Он окончил коллеж первым учеником, а такая репутация почти не создает друзей и редко приводит к славе. Поступив в контору прокурора, он прошел курс права и вернулся в Аррас заурядным адвокатом, но суровым политиком; он больше изучал Руссо и Мабли, нежели Бартоло и Кюжа́; иногда Робеспьер улыбался губами, никогда — сердцем.
Это было время легкой поэзии, букетов Хлорисе. Бертен воспевал Эвхарису, Парни — Элеонору, Демутье — Эмилию. В один прекрасный день, подобно Корреджо, произнесшему: «Anch’io sono pittore»[5], Максимилиан сказал: «Anch’io sono poeta»[6]. Он взялся за перо и принял участие в конкурсе академии «Розати» на лучшее похвальное слово Грессе, тоже автора легких стихов, ненамного превосходивших вирши, слагавшиеся в его честь.
Робеспьер получил поощрительную премию — одну розу. Младший брат его унаследовал стипендию старшего, заняв его место в том же коллеже; аббат Сен-Вааста, продолжая оказывать Робеспьеру покровительство, с помощью епископа назначил Максимилиана членом уголовного суда.
Одно из первых дел, порученных ему, был суд над убийцей. Преступление было не просто очевидно: подсудимый в нем признался. Робеспьер был вынужден вынести смертный приговор. На второй день после суда он подал прошение об отставке, не желая больше подвергать себя такому испытанию.
После этого он и стал адвокатом. Филантроп сделался защитником людей, а не их судьей. Дюпле утверждал, что из достоверного источника знает: честный Робеспьер никогда не брался за дело, если оно было несправедливым; если же оно было справедливым, он отстаивал его один против всех. Крестьяне подали ему жалобу на епископа Арраса; он изучил дело, счел его справедливым и, забыв о благодарности, выступил против своего покровителя, выиграв тяжбу крестьян.
Эта непреклонность, нисколько не повлиявшая на судьбу Робеспьера, очень укрепила его репутацию. Провинция послала Робеспьера в Генеральные штаты, где его противниками оказались дворянство и прелаты всего Арраса. Кстати, «противники» — это сказано слишком громко: прелаты и аристократы ставили Робеспьера так низко, что не считали его настоящим врагом. Та же ненависть к стипендиату, что преследовала юного Максимилиана на скамьях коллежа Людовика Великого, преследовала и депутата в амфитеатре Национального собрания.