Что хрустнуло громче – сустав в пальцах Державы или полено в Кромегостевых зубах, Мечеслав так и не понял. Угревшись между Образцом и Истомой, который сам клевал носом, он задремал под голос Державы: «Пальцами теперь пошевели, пальцами. Хорошо гнутся?» Первый день его отрочества выдался беспокойным.
До Хотегоща добрались уже крепко за полдень. Хотегощ тоже залег между топей и непролазных буреломов, как и родной городец Мечеслава. Приходилось кое-где закидывать лыжи за спину, перебираясь через засеки – и надо было держаться настороже, объяснял пасынку Барма, не задев некстати торчащий сук, поклонившись пониже неприметно натянутой в еловых лапах бечеве, не наступив на приманчиво ровную полянку посреди проросшего молодым лесом рукотворного бурелома.
Но и долгому пути бывает конец – вскоре появился Хотегощ, в привычном зубчатом венце частокола, с теми же звериными да вражьими головами в белых шапках из снега.
Перед воротами вуй Кромегость и его люди кланялись, умывали лица снегом. То же сделал и Мечеслав – поклонился украшенной лосиными рогами перекладине, зачерпнул ладошкой колючий снег, растер по лицу. Осторожно шагнул вслед за новыми сородичами, входя в чужое жилище, которому предстояло стать родным для него на долгие годы.
Если провожали Мечеслава всем родным городцом, то в Хотегоще встречали их только седой старик, отпустивший меж усов длинную бороду, да стайка отроков, глазевшая в стороне. По всему, старик был здешним Дедом, может быть, тем самым Дивогостем. Шапка у него была выше, чем у остальных, а кожух – длиннее. Все пришедшие знакомо поклонились ему – как в родном городце кланялись Деду, и Мечеславу не понадобилось даже руки Истомы на загривке, чтоб последовать общему примеру. Старик в ответ только качнул приветно высокой шапкой – а с вуем Кромегостем обнялся. Поглядел на Мечеслава внимательными серыми глазами. Опыт шел сыну Ижеслава впрок – спрятаться за стоявших рядом на этот раз почти не хотелось. Старик перемолвился о чем-то негромко с вуем Кромегостем, не спуская глаз с пасынка. Затем оба они пошли к домам, стоявшим кольцом – точно так же, как и в родном городце Мечеслава. Оглянувшись, Мечша обнаружил, что остальные его спутники тоже расходились вместе с встречавшими их родичами – мужчинами и женщинами. Рядом не было ни Истомы, ни здоровяка Бармы, ни ворчливого Немира. Двое собак подошли, обнюхали настороженно косящегося на них пасынка – черный пес хмуровато, а серый, с белыми пятнами на лбу над желтыми глазами – с дружелюбным любопытством, даже хвостом помахал – и отошли. Только отроки оставались на месте, продолжая разглядывать Мечеслава. Потом один из них – по виду года на два старше Мечеслава – шагнул вперед, кривя губы в улыбке и пристально глядя в лицо новичку колючими серыми глазами.