— Ты любишь свой Аахен? — спросила Лека.
— Обожаю — чисто, тихо, уютно. Даже ночью можешь спокойно гулять. Никто не подойдет. А как он тебе?
— Я еще не гуляла тут по ночам, — Лека рухнула в кресло. — У вас бывают белые ночи?
— В Германии есть все! В Киле пожалуйста — сколько хочешь белых ночей.
— Разведенный Дворцовый мост?
— Перестань, что за глупая ностальгия? Ты впервые на Западе?
— Да, — ответила Лека.
— Тридцать три года не выезжать! Как ты только выдержала?
— Бормашина не останавливается? — поинтересовалась Лека.
— У людей болят зубки, — повторила Алена. — Прости за бестактный вопрос — на что ты живешь? На зарплату филолога?
— Продаю наследство, — ответила Лека, — камни, ожерелья. По камню в месяц. Волшебное ожерелье кормит меня пять лет…
— А у нас — бор-машинка. В прошлом году купили дом в Чили.
— Дальше не было?
— Аахенцы любят экзотику, — объяснила Алена, — и потом, в Чили у нас родня — дядька Гюнтера Вольфганг и тетка Амалия — чудные старики, поселились там сразу после войны.
— А где жили "до"?
— Перестань, кого это сейчас волнует. Мы с Гюнтером очень увлекаемся лошадьми, у нас прямые контакты с орловским заводом.
Бормашина звучала ровно и уверенно. Гюнтер зарабатывал на орловского рысака.
— Лучшие люди Аахена носят зубы моего Гюнтера, — продолжала Алена, — бургомистр Шванц, судья Шмук, пастор Швабе…
Алена еще долго перечисляла лучших людей Аахена с зубами Гюнтера. Лека рассеянно слушала.
— Кстати, у Рольфа тоже наши зубы, — вдруг сказала Алена.
— Неужели, — удивилась Лека, — а уши?
— Перестань издеваться. Совсем неплохой мужик. У него пивной заводик. Я тебя с ним познакомлю. Он скоро будет здесь. Давай пока быстро окунемся — и за стол.
Они барахтались в бассейне посреди сада, брызгались, визжали, потом долго вытирались махровыми полотенцами, и, наконец, сели прямо на траву, где был накрыт стол с яствами — итальянские сыры, финские колбасы, фрукты из Африки, таиландский перец и большая бутыль мозельского вина "Молоко моей матери". Посреди, на вертеле, красовался кусок жареной оленины.
— Гюнтер вчера сам подстрелил на охоте, — похвасталась Алена, — олени — его страсть.
— Почему именно олени?
— Гюнтер говорит потому, что ничего благороднее он не встречал. Он никогда не пойдет на оленя с ружьем — он пронзает их стрелой из лука. Настоящий германец — стреляет не хуже своих предков. Он вообще отменный стрелок — это у него от бормашины — там тоже надо быть точным, особенно когда лечишь нерв… Отрезать тебе кусочек?
— Оленя не ем, — ответила Лека.
— Это еще почему?
— Налей мне шампанского, — Лека подняла бокал, — "оленя ранило стрелой — и лучше не найду я фразы".