Моя телефонистка уже говорила с другой телефонисткой. Слышались какие-то тихие голоса. Я осознал, что большинство этих людей не доживет до того времени, из которого я пришел. Потом на другом конце провода пошли гудки.
– Алло, публичная библиотека Нокомиса, – ответила мне Хэтти Уилкерсон, но голос этой милой старушки звучал так, будто она находилась в очень большой стальной бочке.
– Добрый вечер, миссис Уилкерсон...
– Алло? Алло? Вы меня слышите? Междугородный звонок, чтоб его!
– Хэтти? – теперь я кричал. – Это Джордж Амберсон!
– Джордж Амберсон? Господи! Откуда вы звоните, Джордж?
Я уже собрался сказать правду, но интуиционный радар громко пикнул, и я прокричал:
– Из Батон-Руж.
– В Луизиане?
– Да! У меня одна ваша книга! Я только сейчас ее нашел! Я ее вам выш...
– Кричать нет необходимости, Джордж, связь теперь гораздо лучше. Вероятно, телефонистка вставила до упора штекер. Я так рада слышать ваш голос. Слава Богу, что вы уехали. Мы так волновались, хотя начальник пожарной команды и сказал, что дом пустовал.
– О чем вы говорите, Хэтти? О моем доме на берегу?
Но о чем еще она могла говорить?
– Да! Кто-то бросил в окно горящую бутылку с бензином. За считанные минуты пламя охватило весь дом. Чиф Дюран думает, что это подростки, которые выпили и решили позабавиться. Нынче так много паршивых овец. И все потому, что они боятся Бомбы. Так говорит мой муж.
Бомбы, значит.
– Джордж? Вы на связи?
– Да.
– Какая у вас книга?
– Что?
– Какая у вас книга? Не заставляйте меня рыться в картотеке.
– A-а. «Записки коробейника».
– Так пришлите ее как можно скорее, хорошо? Ее ждут уже несколько человек. Ирвинг Уоллес очень популярен.
– Да. Обязательно пришлю.
– И я очень сожалею, что такое случилось с вашим домом. Вы потеряли все вещи?
– Самое нужное я забрал с собой.
– Слава Богу. Вы собираетесь вернуться в ско...
В трубке так громко щелкнуло, что заболело ухо, потом затрещали помехи. Я положил трубку на рычаг. Собирался ли я вернуться в скором времени? Решил, что нет нужды перезванивать и отвечать на этот вопрос. Но за прошлым мне теперь предстояло следить. Потому что оно чувствует инициаторов перемен и у него есть зубы.
Утром я первым делом отослал «Записки коробейника» в библиотеку Нокомиса.
Потом уехал в Даллас.
8
Тремя днями позже я сидел на скамье в Дили-плаза и смотрел на кирпичное кубическое здание Техасского хранилища школьных учебников. Обжигающе жаркий день близился к вечеру. Я ослабил узел галстука (в шестидесятом, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание, мужчина должен был носить галстук в любую погоду) и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки, но сильно это не помогло. Как и скудная тень вяза, растущего позади скамьи.