Революционная деревня чуть было не похоронила дворянское сословие и помещичье землевладение задолго до Октября. В 1906 г. главноуправляющий землеустройством и земледелием Кутлер[88] спешно готовил проект принудительного отчуждения помещичьих земель в пользу крестьян. Не будь в России такого волевого и жестокого политика, как Столыпин (вспомним знаменитые «столыпинские галстуки»), то крестьянское движение 1905 г. оказалось бы более результативным. О том, кого царский режим больше всего опасался, свидетельствует внутренняя политика периода реакции. Правительство попыталось взять реванш, уничтожая опасно революционную крестьянскую общину в ходе столыпинских реформ, однако потерпело неудачу. Несмотря на то, что проект Столыпина предусматривал перекройку очень многих сторон жизни русского общества, на деле он ограничился лишь атакой против сельской общины. Впрочем, Петр Аркадьевич своим стремлением загнать крестьянина в капитализм железной бюрократической рукой сделал деревню еще более революционной.
Что же касается западного пролетариата, то когда и где в передовых капиталистических странах он был революционен? Единственное, пожалуй, исключение — Германия 20-х годов — государство-изгой. Италия во многом еще оставалась тогда крестьянской страной. Испания конца 30-х — наиболее отсталая в Западной Европе, страна, где сохранилось архаичное крестьянство. Испанская смута была вызвана, не в последнюю очередь, противоречиями в аграрном секторе экономики. В 1936 г. по стране прокатилась мощная волна самозахвата земель, а КПИ в своих требованиях к расширению программы Народного фронта на первом месте упоминала конфискацию помещичьих земель, аннулирование крестьянской задолженности, и лишь после этого национализацию крупной промышленности и банков.
По мере развития капитализма на Западе пролетариат не только утрачивает революционность, но и разлагается, как класс, атомизируется. Особенно тому способствует возникновение на Западе общества всеобщего потребления, сопровождающееся деиндустриализацией. С другой стороны, развитие капитализма в центре бы консервирует докапиталистические, и даже некапиталистические отношения на мировой периферии, тем самым революционизируя, но не пролетариат, как класс, а именно общину, то есть некапиталистическую социальную структуру. Наиболее революционны страны именно с преобладанием общинного, традиционалистского, крестьянского мировоззрения. Потому-то последние десятилетия роль революционного инкубатора играет Латинская Америка, а не сытая бюргерская Европа.