В этом виден нагляднейший пример того, что основная концепция истмата, предполагающего последовательную смену формаций, строгую линейность исторического процесса, неверна в принципе. Община, как «пережиток» феодального сословного общества, имеющая начало еще в доисторическом периоде, не только успешно сохраняется даже в так называемую постиндустриальную эпоху, но и побеждает во многих случаях капиталистический уклад, что продемонстрировал в свое время провал столыпинских реформ, осуществляемых, кстати, в очень даже в духе классического марксизма.
Если же копнуть в глубь истории, то и здесь обнаруживается много случаев, когда закономерности исторического развития, характерные для Европы и Северной Америки, совершенно не действуют в отношении остальной, подавляющей части мира. Бурное развитие классического капитализма в Западной Европе стало возможно благодаря тому, что ресурсы для этого давали те части света, где доминировали отношения, которые можно условно характеризовать как феодальные, а зачастую даже дофеодальные. Вовлечение в капиталистическую миросистему для многих стран периферии означало не общественный прогресс, а ярко выраженный регресс. Например, в России в пореформенный период каждые несколько лет случался голод, каких крестьяне не ведали в период крепостничества.[89] Беспристрастные данные археологии свидетельствуют, что индейцы майя в XV в. питались значительно лучше, чем средний европеец в то же время. Но после прихода европейцев в Америку значительное число местного населения выкосил именно голод. Капитализм повсеместно разрушает аграрную цивилизацию, вытягивая из нее соки, но в чем же тогда его прогрессивность? Ведь разрушая Третий мир, капитализм рубит сук, на котором сидит. Каким бы доиндустриальное общество ни было отсталым технически и научно, оно все же самодостаточно, целостно, значительно более гармонично институционально. Исторический процесс не является линейным, капиталистический уклад может только сосуществовать с докапиталистическим, но вовсе не сменяет его.
Фундаментальный постулат, на котором базируется вся марксистская политэкономия, и в более широком смысле вообще вся марксистская философия — это постулат о соответствии производственных отношений производительным силам. Он считается не просто законом, но даже парадигмой истмата. При этом он, как подмечает Кара-Муза, никак не объясняет, например, почему труд черных рабов на североамериканских плантациях был примерно в два раза производительнее труда свободных белых фермеров. Речь не о выгодности в два раза рабского труда для плантатора, а именно о производственной культуре. Так же нельзя с помощью марксистских доктрин понять, почему во время Первой мировой войны архаичная и «отсталая» русская крестьянская община смогла на 20 % увеличить посевные площади, в то время как сельхозугодья, находящиеся в отрубах