Мы с Роландом тогда еще жили на улице Философии. Квартирка у нас была маленькая, но самая лучшая на свете; мы долго, помнится, искали жилье, но как только увидели этот домик — сразу так и вскричали, что хотим жить именно здесь. Окно в моей комнате было большое-пребольшое, все потому, что дом стоял над самой рекой, и опасаться воров не стоило. А из окна виден Остров и королевский замок на нем, высокий и белый, и солнце весной вставало как раз из-за замковых стен. И отражалось в больших водах реки — сами понимаете, как это красиво. Мы очень радовались новому дому. Роланд сразу повесил на стене карту звездного неба, а я — гравюрку из лавочки внизу, с королевской охотой. Король на ней был не иначе, как Артур, но я придумал, что это наш собственный король, а его свита, лучшие рыцари — наша веселая компания. Мы с Роландом там тоже имелись, на картинке: он — юноша с гитарой, тот, что в самом углу картины (у него голова немножко срезана), а я — рядом с ним, рука об руку с рыжей дамой. Гравюрка была раскрашенная, волосы и платье девицы пламенели лучшим южным бокситом. Эх, рыжая дама, рыжая дама. Знал бы я — свернул бы картинку в рулон и спрятал бы в сундук, с глаз подальше.
Это был День Всех Святых (четвертого года моей жизни в Городе). Каждый год в середине лета мы оправлялись в мастеровую половину города — дурачиться и веселиться вовсю. Горожане устраивали там разные увеселения, жгли костры на площади, танцевали под дудки и волынки, и кабаки не закрывались до рассвета — все как водится. А без студентов праздник разве обходится? Наши шутили, что пока в городе празднуют этот день, население не сократится, потому что половина детей зачинается… гм… простите, в эту ночь. «Среди Всех Святых есть покровитель плодородия», говорил, помнится, Герард, вынимая из волос веточки соломы. Мы с Роландом, как дворяне и люди чести, в подобных забавах, конечно, не участвовали, но плясали и пили со всеми наравне. Я даже почти совсем не думал об Алисе, так мне было хорошо и легко. Мы всей компанией устроились за главным столом на Ратушной Площади; костры еще горели, кто-то через них прыгал, визжа и смеясь; я читал стихи каким-то мастеровым парням, упившись молодого сидра, любитель красоток Герард играл в интересную игру — целовался с завязанными глазами, а потом угадывал, что это за девушка… А Роланд… что же делал Роланд, позвольте? А, подбирал на лютне новую мелодию. Ему подыгрывала очень славная флейтистка в чепце и оборочках, та, что обычно играла в «Драконьем хвосте». Все было так хорошо. Просто замечательно. С балкона ратуши уже начали пускать потешные огни… И тут появились они. Цыгане.