Теплового ресурса в грелках не хватило, Ивана Авксентьевича привезли в лагерь на исходе жизни. Пытались растирать спиртом – не помогло. Умер, не приходя в сознание.
Впервые подвел нас – не одолел смерти – наш старшина. Можно сказать, отец. Дяденька из книжки.
Его похоронили на берегу озера, в скале. Выворотили с помощью тола двухметровую глыбу и в образовавшейся нише замуровали. В могилу положили солдатский котелок – на алюминиевом боку Матрена выцарапал:
Мы все равно фашиста разобьем,
Победою закончится война.
И горько, что за праздничным столом
Не будет с нами вас, товарищ старшина!
Но не забудем мы, садясь за этот стол,
Всех тех, кто до Победы не дошел.
5
С Большой Землей нас связывали самолеты и радио. По радио получали напутствия, по воздуху – сухари, консервы, боеприпасы. Все это летчики сбрасывали на лед ближнего к нам озера.
А тут зарядил снегопад, да с ветром – «воздушные извозчики» прекратили полеты.
Какое-то время мы держались, до предела урезав суточный рацион. Буран все не утихал. Пришел день, когда в рот класть оказалось нечего. Совсем. Оставалось лишь пережевывать воспоминания.
Отряд снабжения раздобыл где-то лошадь. Солдаты на Месте разделали ее, порубили на куски и на волокушах привезли в лагерь.
И – в котлы. Варить. Одно худо – посолить нечем.
Ладно, сварили так. Сварили, раздали бульон. Без мяса.
Наконец отогрели животы. Каждый проглотил свою порцию мгновенно. С голодухи эту баланду можно было даже назвать вкусной.
– Пища богов! – оценил Костя Сизых.
На что Костя Пахомов резонно заметил:
– Не-е, конина в их рационе не значилась, они, я читал, на яблоки нажимали.
Антон Круглов выдал рифму:
– Хотя бульон «И-о-го-го», а все же лучше, чем ничего!
Облизал ложку, скосил глаза на Костю Пахомова:
– А мясо – что, для комсостава берегут?
– Дурак! – отреагировал тот.
– Он просто малограмотный, – вступился Костя Сизых, – не знает, что мясо на голодный желудок вредно.
И – Антону:
– Потерпи до завтра, получишь и мясо.
Пришло «завтра», но штормило по-прежнему, ждать, что летчики прорвутся, не приходилось. Снова залили вчерашнюю вареную конину водой и – на огонь.
На этот раз выхлебали варево молчком. Про мясо не вспоминали.
Дальше пошло, как в сказке: день варили, два варили… И все ждали, когда восстановится воздушный мост: в тот же час съедим мясо!
На четвертый день бульон стал напоминать по вкусу дистиллированную воду. А самолеты все не шли.
Мы сильно ослабели. С трудом несли караульную службу. Особенно на контрольной лыжне.
Контролька была проложена в радиусе полукилометра вокруг всего нашего расположения, по ней круглые сутки курсировал патруль – проверял, не пересек ли где ее чужой лыжный след. Сами мы покидали лагерь и возвращались в него, пересекая кольцевую лыжню в строго определенных местах – там выставлялись сторожевые посты.