За Леву Никитина Майя и сама бы пошла. Да он на нее не смотрел. Как привык видеть в ней младшую Викину сестру, пятиклашку, так она для него пятиклашкой, наверное, и осталась.
Майя любила Леву отвлеченно, как можно любить знаменитого артиста или учителя, про которого известно, что у него дети в твоих летах. Такая любовь ничему не мешает: влюбляться и страдать по другим, более доступным. Время от времени Майя влюблялась, но как-то выходило, что всегда не совпадало – в нее влюблялись совершенно другие. Ничего серьезного и продолжительного поэтому пока не получалось. Игоря Семенова ей хватило на неделю, чувство оказалось непрочное.
...Нет, не встретила Майя еще своей «половинки», как говорит бабушка, убежденная, что пока ее не отыщешь, то и счастья не будет, и что у всякого своя половинка есть, надо только найти. Задачка куда потрудней, чем отгадать шесть из сорока девяти. Попробуй среди миллионов пересечься! Бабушку, однако, не обескураживают числа с шестью нулями, она оптимистка: у кого счастье есть, тому судьба поможет. А уж если счастья нет... Сплошная метафизика. «Вот родители твои встретились, нашли друг друга?» – это одно из неопровержимых, на ее взгляд, подкреплений теории.
Наверно, родители нашли друг друга. Хотя если со стороны посмотреть, сразу никак не скажешь...
Майя об этом не первый раз подумала, когда они вдвоем входили в палату. Впереди мать, темноглазая, темноволосая (теперь уже красится), полная женщина с отекшими ногами, а отец, как всегда, за ней, на втором плане. Худощавый и моложавый. Мать, правда, тоже не всегда была такой толстой, а ноги – можно судить по старым фотографиям – не всегда были колодами. Располнела она после вторых родов, то есть после Майи, об этом иногда заходит речь, а Майя делает для себя вывод не иметь больше одного ребенка, чтобы не стать похожей на мать, какая она теперь. О том, что, не роди мать второй раз, не было бы на свете ее самой, не задумывается, озабоченная наследственностью. Тем более что она вообще в мать, шатенка с карими глазами, в то время как Виктория – отцова дочка, светленькая.
Несмотря на грузность, мать в движениях быстра, порывиста. В один момент оказывается около Майиной койки, придвигает поближе стул, вынимает из сумки гостинцы и тараторит:
– Вика нам все рассказала, врача твоего она видела, как же тебя так, Майечка, угораздило? – Тут она на секунду смолкает, возвращается мыслью к пережитому волнению. – Это апельсины, это печенье «Юбилейное», – зачем-то объясняет она.
Майя пугается:
– Зачем мне столько?