– Ну наконец-то! Я за эти дни едва не умер от скуки…
– Хотите сказать, что скучали в Париже? – слабо усмехнулся Бестужев.
– Ну, скучать-то я не скучал, здесь это невозможно, вы правы, однако безделье угнетает. Дома множество дел, незаконченные исследования, все прочее… – Его глаза озорно блеснули. – Я уж и не чаял вас увидеть после этого…
Бестужев бросил взгляд на газету: ага, экстренный выпуск, судя по крикливым заголовкам, едва ли не целиком посвященный все тому же скандалу. Долгонько теперь не угомонится пресса, а там и подключатся господа, которых следует именовать изобретенным месье Жоржем Клемансо словечком «политиканы»…
– Какие новости? – вяло спросил Бестужев, показав глазами на газету.
Бахметов хмыкнул:
– Господа российские дипломаты только что официально заявили, что «российское посольство не было осведомлено об истинном лице господина Гартунга»…
– Конечно, – устало сказал Бестужев. – А как же им еще поступать? Вижу по вашему лицу, что либеральная ваша ипостась прямо-таки цыганочку с выходом отплясывает…
– Не стану скрывать, – чопорно выпрямился Бахметов. – Согласитесь, это все настолько мерзко…
– Эх, Никифор Иванович, Никифор Иванович… – протянул Бестужев. – Нет у меня ни желания, ни времени, иначе обязательно бы вам растолковал на множестве примеров, что творили господа либералы там и сям, когда им случалось свергнуть столь нелюбезные их сердцу «прогнившие монархии» и завладеть атрибутами оных в виде армии, тайной полиции и жандармерии. Ладно, не будем об этом… Надеюсь, либеральная ваша ипостась не отвратила вас от нашего дела?
– Не беспокойтесь, – сказал Бахметов с некоторой важностью. – Я человек ответственный… И как же обстоят дела?
– Вам следует немедленно возвращаться домой, – сказал Бестужев. – Поскольку научный консультант нашей акции более не требуется. Здесь вообще никто больше не нужен, один я остаюсь… Не сочтите за труд передать в Петербурге известным вам лицам этот конверт, я набросал небольшой отчет… Он зашифрован, конечно, но у вас с этим не будет ни малейших проблем, вас ведь никто не брал под подозрение и не разыскивает. Я отправил письма, но вполне может статься, что вы их обгоните, если сядете на экстренный поезд…
– Простите, а могу я знать, что произошло? Чем кончилось? Как-никак я и так посвящен, собственно, во все секреты, касающиеся этого дела…
– Любопытство? – ощущая невероятную усталость и смертную тоску спросил Бестужев, уставясь в стол, покрытый веселенькой скатертью в сине-зелено-красную клетку.
– А вы бы на моем месте не терзались любопытством?