Шляхов достал из внутреннего кармана облезлый портсигар, вынул из него сложенную вчетверо бумажку и подал Князеву.
– Вот тут все написано.
На тетрадном листке Князев, машинально исправляя ошибки, прочел:
«Начальнику поисковой партии № 4 тов. Князеву от рабочих горного цеха. Заявление. Сообщаем в вашу известность, что прораб тов. Жарыгин не обеспечивает нас фронтом работ, ловит все время рыбу и не бывает на выработках совсем, и мы предоставлены сами себе, а мы приехали сюда за две тысячи километров работать, а не сидеть без дела. Еще сообщаем, что тов. Жарыгин занижает категории: вместо мерзлоты ставит талик и говорит, что так надо, иначе геологи премии не получат, а нам чужого не надо, но свое тоже не отдадим. Просим вас прийти и навести порядок. К сему…» Дальше шли подписи.
Князев прочел еще раз и ощутил знакомую щемящую досаду, которая появлялась всегда, когда он или сталкивался с чьей-либо «туфтой», или шел пустым маршрутом, или обнаруживал бессмыслицу в документации. Он сложил заявление, сунул его в сумку и поднял глаза на Шляхова.
– И давно это?
– Да уж, считай, ден восемь! – с сердцем ответил Шляхов. – Как поутрянке отстукает по рации, берет свой спиннинг – и до вечера. Ходили за ним, сперва по-хорошему просили, после ругаться стали, а ему хоть бы хрен, смеется: «Отдыхайте, говорит, план я за вас делаю!» Зла не хватает!
Он поднял сетку и шумно сморкнулся.
– Ничего, скоро у вас рыбы не будет, – загадочно сказал Князев. В нем росла слепая темная ярость и на Жарыгина, и на людскую непорядочность, и на самого себя, но он сдержался:
– Хорошо, завтра пойдем к вам.
Вот тебе и отдых, и камеральный день, и геологическая карта.
– Значит, порядок! – просипел Шляхов и заулыбался. – Угостим вас тайменьим балыком!
– Андрей Александрович, уже десять! – напомнил Матусевич.
В палатке было душно и темно от комаров. Князев торопливо смазал руки репудином и включил рацию.
– …тыре, три, два, один, – монотонно забубнил в ухо голос Федотыча.- Восток, Восток, я База, как слышите меня, как слышите меня, перехожу на прием.
– База, я Восток. Вас слышу. Прием.
– Здравствуйте, Андрей Александрович! – обрадованно закричал Федотыч. – Я уже минут пять вас зову. Вам тут три радиограммы есть, Жарыгин позавчера еще принял. Как поняли меня?
– Понял отлично, – сказал Князев. – Давай!
Две радиограммы были служебные, начальство требовало сводки, третья – Матусевичу: «Володя, мы ничего о тебе не знаем, почему не пишешь, страшно беспокоимся, телеграфируй. Родители».
– Ответы будете передавать? – спросил Федотыч.