Их мотоцикл теперь находился не на стоянке, загроможденной добрыми двумя десятками странных и не очень автомобильчиков, занявших место уехавших ранним утром дальнобойщиков, а уже возле самого выезда на трассу. Антон остановился рядышком, его уставшая за прошедший день задница и начавшая неожиданно ныть спина вместе старательно оттягивали неизбежный и роковой для них момент посадки. Ника хозяйственно укладывала на багажник и деловито крепила на нем свою дорожную сумку, не обращая сперва на спутника никакого внимания, но потом все-таки грубовато поторопила романиста:
— Так и будешь ждать приглашения?
— Да я всегда готов, — неохотно ответил Карев. — Просто гляжу по сторонам, думаю — погодка и сегодня жаркой будет?
— На скорости не заметишь, — пообещала блондинка, лихо, легким прыжком, размещаясь за рулем и озабоченно оглядываясь: — Ну?..
Еще несколько часов гонки… это много или мало? Для людей хорошо выспавшихся, отдохнувших, сбросивших нервное напряжение последних дней перед поездкой — совсем чуть-чуть, но для уставшей задницы Карева, напряженной спины Ники и сильных, вцепившихся в «рога» мотоциклетного руля её же рук — показалось многовато. Впрочем, надо отдать должное, пустынное шоссе не создавало никаких неудобств в движении, кроме борьбы с собственными капризными организмами.
Трасса с каждой минутой становилась все лучше и лучше, постепенно превратившись в пустынное, прямое, как стрела, покрытое великолепным асфальтом, будто положенным здесь не больше недели назад, шоссе государственного значения, которое упиралось прямо в Сумеречный город, и Ника разогнала мотоцикл под сотню верст в час, уже не опасаясь наскочить на камешек или влететь с разгона в глубокую выбоину в темно-сером, чистом и ровном асфальте. Солнце, высоко взошедшее над горизонтом, и припекающее все жарче и жарче, что непременно ощутилось бы под плотными куртками седоков, если бы не свежий, летящий им навстречу довольно суровый на такой скорости ветер, начало постепенно, мелкими, незаметными пока глазу, шажочками, скрываться за плотной серой пеленой, темнеющей на юге, в конце трассы, а когда мотоцикл, не снижая скорости, взлетел на пригорочек, блондинка резко притормозила, слегка обалдев от неожиданной в своей эффектности картины, открывшейся перед глазами.
Далекий Сумеречный город виднелся, как на ладони: кажущиеся крошечными дома, игрушечные водонапорные башни, миниатюрные трубы неработающих заводов, просторные проспекты и узкие проулочки, неожиданные пустоши и нагромождение небольших, совсем мелких цехов и складских ангаров подступали вплотную к кольцевой транзитной дороге, опоясывающей город по периметру, — ныне пустынной, совершенно свободной от машин и людей. И — никакого движения, ни малейших звуков, обязательно присущих большому городу, заметных даже с такого расстояния, не было ни видно, ни слышно. Только ряды кварталов, улицы, чернота между домами, индустриальный пейзаж промышленных районов и — серое плотное облако то ли смога, то ли тумана, то ли смеси того и другого сразу, геометрически четким овалом с чуть разлохматившимися краями накрывающее Сумеречный город.