— Узнавайте, узнавайте, — с жесткой насмешливостью сказал Гэтсби. — Разве я вам препятствую, старина?
— Так вот, — Том повернулся к нам и монотонно, как прокурор, забубнил: — В результате проведенного расследования удалось установить, что же представляют собой на самом деле так называемые «аптеки» некоего лица, именующего себя «Гэтсби». А ведь действительно «удалось установить», мистер Гэтсби! — Теперь Том обращался только к нам. — Он и этот Вольфсхайм скупили множество аптек в наших пригородах и в Чикаго и нелегально торговали спиртным из‑под прилавка. Вот вам одна из его афер! Я с самого начала не сомневался, что он бутлегер, и, как видите, не так уж и ошибся!
— Ну и что из того? — вежливо осведомился Гэтсби. — А вот ваш приятель, некто Вальтер Чейз, не побрезговал нашим обществом — происхождение позволило, знаете ли.
— Да, не побрезговал, а вы его и подставили, разве не так? По вашей милости он провел месяц за решеткой в Нью — Джерси, черт побери. Жаль, что вы не слыхали, как он прохаживается по вашему с Вольфсхаймом адресу.
— Он пришел к нам без цента в кармане и был рад любому заработку, старина.
— Никогда больше не называйте меня «старина»! — заорал Том. Гэтсби молчал. — Вальтер мог много чего рассказать о ваших жульнических тотализаторах и других противозаконных делишках, но только Вольфсхайм заткнул ему рот, — да вы и сами об этом прекрасно знаете.
И опять на лице Гэтсби появилось и сразу же исчезло то непередаваемое, но вместе с тем узнаваемое выражение, которое буквально потрясло меня сегодня.
— Правда, аптеки — это так, не дела, а делишки, — не торопясь, продолжил Том. — Зато сейчас вы затеяли такое дельце, о котором Вальтер даже не рискнул мне рассказать, не иначе, как опасаясь за свою собственную жизнь.
Я посмотрел на Дейзи, которая, широко раскрыв испуганные глаза, уставилась на какую‑то точку на стене между мужем и Гэтсби, а Джордан начала свои цирковые трюки — балансирование невидимыми предметами на подбородке. Потом я посмотрел на Гэтсби — и даже испугался, настолько меня поразила гримаса, обезобразившая его лицо. Я уже говорил, что с предубеждением отношусь ко всякого рода слухам и сплетням — вроде тех, что довелось услышать на той вечеринке в его саду, однако в этот момент о нем можно было сказать, что он «убил человека» или же в состоянии легко сделать это. При всей надуманности и даже некорректности подобных мыслей не думаю, что нашлись бы более точные слова, чтобы описать тогдашнее состояние и соответствующее ему выражение лица мистера Гэтсби.