Бев села на диван и взяла Дотти за руку.
— Ты привыкнешь, Дотти, по кошмару в день.
— Моя кузина Синди Ра, — отозвалась из кресла Исабель, — говорит, что единственный способ съесть слона — это по кусочку в день.
Бев закурила, взяв сигарету из пачки Дотти.
— Мне нравится. По кусочку в день.
Голова у Исабель раскалывалась. Эйвери Кларк больше не хранил ее по ночам. Когда-то он был настоящим — реальный человек, который жил по соседству, человек, который вместе с женой забыл прийти к ней в гости. Она представила его доброе лицо, его самого в кабинете и почувствовала глубокую тоску, и ненависть тоже, вообразила его искривленный рот, его рослую худобу («Шпала», — подумала она вдруг). Ей было больно.
Девочка стояла в дверях и, втянув голову в плечи, разглядывала комнату с недоумением и робостью.
Толстуха Бев ничего не могла с собой поделать. Она сказала:
— Эми Гудроу, поди сюда и дай толстой старухе обнять тебя.
Но девочка просто смотрела на нее, выражение ее лица не изменилось.
— Ну же, — велела Бев, — иди сюда, ты не поверишь, но мне тебя не хватало.
Она протянула руки, шевеля пальцами, и обернулась к Дотти для поддержки.
— Правда, Дот? Разве я не говорю каждый день на работе: «Дотти, хорошо, что ты вернулась, но эта Эми Гудроу, разве она не наша общая любимица?»
— Это правда, — подтвердила Дотти.
Тогда Эми застенчиво улыбнулась, но уголком рта, скорее, чтобы сделать приятное Бев.
— Ну же!
И девушка подошла, наклонилась неловко, и Бев крепко сжала ее большими, мягкими руками. Исабель, все еще сидя в кресле, мысленно скривилась, частично из-за неловкости Эми, но главным образом потому, что помнила ужасный запах изо рта дочери сегодня утром, когда лежала рядом с ней: незнакомый, тяжелый и острый, запах накопившихся ночных кошмаров.
— Спасибо, — сказала Бев, наконец отпуская Эми. — Мои девочки думают, что они слишком взрослые для объятий (вранье). И мне надо подождать несколько лет, прежде чем я обзаведусь внуками. Господи, надеюсь, что не раньше. Меня беспокоит Рокси, вдруг она выскочит за первого встречного?
— Нет, — сказала Дотти, — Роксана умница. — Она убрала плед, чтобы Эми могла сесть на диван. — Могу поспорить, ты удивляешься, почему в доме столько народу, — добавила она виновато. — У меня возникли дома некоторые проблемы, и твоя мама был так добра, что позволила нам устроить небольшой девичник прошлой ночью.
Эми неопределенно кивнула. Когда она проснулась сегодня утром во второй раз, мать поведала ей шепотом о беде Дотти, и в своей ватной печали Эми утешилась знанием, что она была не единственным человеком в мире, чье сердце еще так недавно пронзили, разбили и вырвали из груди.