За царским столом прислуживали стряпчие и стольники, но отнюдь не подключники. Они — хозяйственники, так сказать, «замы» ключника (завхоза, администратора, управляющего). Пусть Мария и находилась в почётной ссылке под жёстким надзором Битяговского, но она всё же была царицей, и что-то нигде не сказано, что дьяк «контролировал» доходы Нагих настолько, что у царского стола прислуживали подключники вместо стряпчих и стольников из-за нехватки денег на жалованье слугам!
Стряпчий по рангу был младше подключника, и Юдин должен был смотреть за обедающими Марией и Андреем, чтобы вовремя успеть им прислужить. Он же глазел в окно на играющих детей, хотя рядом с ним прислуживали слуги более высокого ранга, — на это даже комиссия Шуйского не обратила внимания.
Юдин сказал на следствии, что видел, как мальчики играли и как царевич «накололся на нож», но следователи так и не смогли точно установить момент, когда царевич нанёс себе рану в горло. Этого не видел никто из присутствующих.
Холмс и Пуаро, очень возможно, подтвердили бы выводы комиссии (а может быть, нет), а вот патер Браун точно не согласился бы с ними. Он вспомнил бы «Сломанную шпагу» и сказал бы: «Где умный человек прячет лист?» — «В лесу. А убитого?» — «На поле боя. А если не было никакой битвы?» — «Он сделает всё, чтобы она была!»
В Угличе не было битвы, а был самосуд с пятнадцатью трупами в результате. Главной же целью этого побоища был Осип Волохов — его надо было заставить замолчать навсегда!
В те времена не знали хронометража, не проводили следственных экспериментов для восстановления полной картины преступления, позже историки тоже не пытались по минутам воспроизвести последовательность событий. Попробуем восполнить это упущение, учитывая и другие сведения.
Итак: Мария с сыном возвращается из церкви и сама идёт обедать с братом. Про обед царевича нигде не упоминается, и, следовательно, Дмитрий на обед не пошёл — он был отпущен играть сразу же после возвращения домой. Можно предположить, что между возвращением из церкви и гибелью ребёнка прошло не так уж много времени — полчаса, не более. Эпилептик-царевич мог во время внезапного приступа нанести себе рану в горло, но в этом случае сведённые судорогой пальцы держали бы сваю за рукоятку, охватывая её полностью. Остриё (лезвие) должно было торчать из кулака вверх (между указательным и большим пальцами). Только в этом случае царевич мог ударить себя в горло, но во время игры «в ножички» нож никогда не берут в ладонь, плотно охватывая рукоять (кто когда-либо играл в эту игру, должен это помнить). Нож берут за конец лезвия или рукоятки, но, конечно, в Угличе могло быть по-всякому — царевич взял протянутый ему рукояткой стилет, и тут случился приступ.