Ложка выпадает у меня из рук. Я не мог заподозрить, что она знает его отчество.
– Я не шучу, – продолжает теща, – он мне кажется интеллигентным. И у него правильный пробор.
Я пытаюсь вспомнить разницу в прическах у Медведева и у Явлинского. Не получается. Почему-то вспоминаются Матвиенко и Умалатова.
– Красота – это философский камень политика, – добивает мысль теща. – Поэтому у вас выбирают не умом, а сердцем.
Я молча перевариваю салат и тещину мысль.
– Женщина любит ухом, – поясняет теща. – Иногда глазами. А Россия – женщина. Поэтому ваши выбрали Путина. Он красиво ходит, как солдат, а когда говорит, его глаза так и бегают. Очень красивые глаза!..
– А ваша Грузия, наверное, мужчина? – с издевкой возражаю я. – Джигит с кинжалом, так сказать?! Ну, и кого вы выбрали? Вы же сами все время своего Саакашвили критикуете.
– А ты посмотри на это с другой стороны, – ласково говорит теща. – У него настоящий полемический дар. Он так красиво говорит, что его даже бараны слушают. Но ваш Грызлов тоже замечательный. Он пока о плане Путина рассказывал, у меня картошка сгорела.
– Так чем же он замечательный? – растерянно говорю я. – Картошка же сгорела.
– Тем, что он не выдал этот план. Он умеет хранить тайну…
Обед окончен.
Я сажусь в мягкое кресло и размышляю о роли тещи в политике и в моей жизни.
Когда я ее вижу – рука тянется к яду.
Но когда она в Тбилиси – мне скучно.
Вот вам и философский камень.
А насчет пробора она не права.
Хотя, может, и права.
За что их еще любить, если Путин всех перемножил на ноль.
И все, что у них осталось, – один пробор.
Синенькие, они же баклажаны, в грузинском варианте готовятся так: берутся баклажаны, режутся слоями и жарятся в масле. Отдельно готовится особая заправка из перетертых орехов и грузинских специй.
Заправку готовлю я.
Могла готовить жена, но эта женщина предала меня.
Она сказала, что дети без присмотра, но я знаю, что она сейчас в Интернете смотрит сайт про отдых в Куршевеле.
Это подтверждается ее периодическими выкриками: «Шига аквт! Ра пасебия!» – что в переводе означает: «Они охренели, что за цены!»
Я мстительно улыбаюсь. Пусть кричит!
Пока я тру орехи, миллиардером Прохоровым я не стану.
Она забыла, что баклажаны и большой бизнес несовместимы. Поэтому все, что жене осталось, – это красивые сайты и выкрики.
– Они действительно охренели, – говорит теща, аккуратно разрезая баклажан. – Гудаури, а цена как в Куршевеле!
– При чем тут Гудаури?
Отвечаю я намеренно коротко.
Главное, чтобы теща не вовлекла меня в разговор.
Хватит того, что звезда российской журналистики позорно трет орехи.