Я не могу быть унижен дважды.
– Она смотрит не Куршевель, а Гудаури, – разъясняет теща. – Она хочет, чтобы ты покатался на лыжах, но не обрушил семью. Но грузины уже стали французами. Та же небритость, та же любовь к вину и те же цены. Так в Грузии реализуются идеи единой Европы!..
Мы с тещей на кухне.
Сбоку, как всегда, бормочут два телевизора: на одном – грузинское телевидение, на втором – российский Первый канал. На грузинском экране какой-то политик, закатывая глаза, что-то радостно объявляет.
– Грузины амнистируют заключенных, – замечает теща. – Из-за выборов. Настоящее торжество гуманизма.
– А у нас сидит Ходорковский, – не выдерживаю я.
– Тоже мне, узник Азкабана! – хмыкает теща.
– Из-за таких, как вы, и гибнет демократия, – отрезаю я. – Вы, как и большинство народа, даже не знаете, почему он сидит.
– Потому что еврей и тюрьма – это всегда гармонично! – с иронией замечает теща. – Это во-первых, а во-вторых, нечего было грабить русский народ!
– Они все грабили, – огрызаюсь я, – но Абрамович не сидит. Он катается на яхте и скупает футболистов.
– Наверное, он правильный еврей. Я видела его с Путиным. Он жал Абрамовичу руку. Путин ведь не будет жать руку преступнику. Опять же, чукчи на него молятся. Они вылепили из снега его статую по проекту моего любимого Церетели. Очень красиво получилось. Вокруг бочки от нефти, на груди надпись «Челси», у ног куча мороженой рыбы. Теперь они хотят выменять это у Аляски на керосиновые лампы, но те не берут.
Я молча тру орехи. Ореховое масло медленно поднимается от рук по всему телу. Приятно чувствовать себя Нео из фильма «Матрица».
– В деле Ходорковского важен контекст, – продолжает теща. – Когда я была в Испании, Саакашвили как раз свергал Шеварднадзе, и об этом говорил весь мир. Я пошла на завтрак и решила подогреть хлеб. И вдруг подскакивает официант и кричит: «Но пасаран!» Я прослезилась и вскинула сжатый кулак.
А он все кричит: «Но пасаран, но пасаран…» и хватает меня за руки.
– Это Испания, страна либеральных ценностей, – я пожимаю плечами. – Он сказал, что враги грузинской революции не пройдут.
– Он сказал, что булка «но пассаран» – «не пройдет».
– Какая булка? – ошалело спрашиваю я.
– Местная, – нравоучительно поясняет теща. —
Я засовывала целую булку в тостер, а он объяснял, что целая не пройдет. Те же слова «но пасаран», но про булку. Так и с Ходорковским.
Я отупело смотрю на жуткую смесь орехов и масла и пытаюсь понять прыжки тещиной логики.
– Он хотел купить власть, – терпеливо разъясняет она, – а потом пришел на встречу с Путиным в свитере.