— Не хочешь? Тогда, пожалуйста, на своих двоих… Тут уж недалеко…
— На шпилечках долетишь, как на крыльях…
Только один, высокий, богатырского сложения студент, которого звали Тихоном, не язвил, не насмешничал, но смотрел он так угрюмо, что от молчаливого его взгляда девушка поежилась. Хотя, оказалось, смотрел он не на нее.
Из перелеска вышла к машине женщина с большим мешком на спине. Точнее сказать, даже не с мешком, а с громадным кулем, один конец которого возвышался над головой, а другой едва не волочился по земле. Куль был набит под самую завязку, но, видать, чем-то не очень плотным и нетяжелым: женщина несла его без особого усилия.
— Степанова вроде машина?.. А-а, и наш Тиша тут! — сказала женщина вкрадчиво-ласковым голосом. — Значит, припожаловал домой…
Но ласковое это «наш Тиша» сделало парня еще угрюмее. Он резко оборвал женщину:
— Заткнись!
— Да ты что, Тиша? — зачастила женщина, натяну-то улыбаясь. — Я ж не в обиду. Это хорошо, что домой, вижу ведь — вместе со студентами нам на подмогу…
— Вы и без подмоги ловко орудуете. Вон какой куль наторкала!
— Уж не зависть ли одолевает? — ехидно спросила женщина. Черные ее глаза, еще мгновение назад масленые, вдруг сделались сухими, колючими. — Так хмеля в осинниках хватит не на такой один куль. Захочешь — побыстрей моего наберешь. При таком-то росте любое дерево можно с земли ободрать.
Это была уже явная издевка. Парень побагровел, шагнул к женщине, взялся одной рукой за край мешка.
— Вот что. Если тебе не молчится, так убирайся-ка ты, Арина батьковна, подобру-поздорову! — парень легонько подтолкнул женщину вместе с мешком. Но то ли не рассчитал своей силы, то ли женщина нарочно это разыграла, только получилось так, что она повалилась на крыло кабины, ухватилась за ногу студентки. Та поддержала ее, сказала возмущенно:
— Безобразие! Разве можно так толкать человека? Да еще мужчине женщину!
— О-о, милочка, разве этот хам различает — женщина ты или мужик! — плаксиво запричитала пострадавшая. — Он сызмала привык безвинных забижать. Отца родного из дому выгонял, а тут…
— Полное безобразие! — еще более гневно произнесла девушка, глянув на парня уничтожающе. От недавней робости перед ним не осталось и следа.
А богатырь-студент заметно опешил, виновато потупился. Но не извинился, а, помолчав, сказал женщине упрямо:
— Безобразие это или нет — все равно ты со своим мешком с нами не поедешь!
— Эту калинницу мне тоже неохота везти, — сказал шофер, отводя глаза.
— Калинницу? — не поняла девушка. — Что это значит?
Ответа она не услышала. Женщина с мешком необыкновенно проворно вскочила на ноги, стала осыпать, Тихона с шофером яростной бранью.