Если любишь (Чебаевский) - страница 4

— Чистоплюи, балбесы идейные!.. Раззадавались со своей машиной!.. Да пока вы торчите тут, я десять раз пешком дойду!.. А хмель собирать запрета нет. В газетах даже пишут — сдавайте сколько угодно… Это только вы, ироды, со своей председательшей поперек дороги становитесь!.. Но дождетесь — опрокинут кверху тормашками. — И она бросилась со своим мешком обратно в перелесок.

— Странно как все. Почему же вы не хотите ничего объяснить? — уже не без удивления спросила опять девушка.

— Долгая тут история… — начал было шофер.

Тихон хмуро перебил его:

— Раз долгая — незачем наскоро и рассказывать! Дай-ка газку, а мы толкнем. Должны теперь выскочить.

Грузовик действительно выскочил. Догнали девчат, посадили опять в кузов.

О дорожном этом случае все сразу же забыли. Но у меня из головы он никак не уходил. Думалось неотвязно: какой тут кроется конфликт? Почему, в самом деле, столь яростно ругалась женщина, за что обзывала своих сельчан идейными балбесами? Отчего так неприязненно смотрел на нее Тихон и не дал подвезти до деревни? Какая история стоит за всем этим?

И хотя Тихон, шофер, девушка-студентка, молодая женщина с мешком хмеля оказались не самыми главными героями этой истории, я узнал от них и о них немало. На сцену вышли также другие люди, судьба которых заинтересовала меня. Захотелось рассказать о них читателям. И я взялся за перо. Так появился этот роман.

Мальчика назвали Максимом в память о деде — партизане, погибшем в гражданскую войну. Имя нравилось и отцу и матери — в нем слышалось что-то мужественное, сильное. Но вскоре обнаружилось: трудно найти ласкательную форму этого имени. Макс? Не по-русски звучит. Максимушка? Слышится что-то старомодное, а главное — получается очень длинно. И мать стала шутливо звать мальчика, как девочку, — Сима. А потом, едва сыну минул год, началась Отечественная война. Отец ушел на фронт. Месяца через два он пропал без вести, и мать, тоскуя о старшем Орехове, уже не называла сынишку иначе, как Орешек.

До конца войны об отце не было ни слуху ни духу. Все считали его погибшим. Но Орехов не погиб. Он попал в плен, убежал из гитлеровского концлагеря, пробрался во Францию к партизанам и там сражался за свою Родину до самой победы.

Возвратился он домой совсем неожиданно.

Зинаида Гавриловна Орехова задержалась в тот день у больного. Орешек, как обычно, должен был найти приют у соседей. Но в окнах родного дома горел свет.

«Приехала, значит, Галка», — решила Зинаида Гавриловна. Она ждала в гости младшую сестру.

Проворно вбежав на крыльцо, фельдшерица увидела: двери в сени и на кухню, расположенные прямо одна против другой, открыты настежь. «Вот и беззаботность чисто Галкина…» — подумала Зинаида Гавриловна. Но тут же, ошеломленная, замерла на пороге.