Этот голос стал частицей тебя. Вернее ты стал частицей его.
Это голос существа, оставшегося в колодце, это голос тьмы…
Голос говорит тебе, что ты должен сделать, и однажды ночью ты сделаешь все, что он велит.
Тихонько пройдешь на кухню. Сядешь на табурет, и будешь некоторое время сидеть, облокотившись о стол, раздумывая о вечности. Голос скажет, что делать дальше. Глиняные шарики в пасти существа перемалывают слова, которые превратятся в действие, обретут плоть, станут явью.
— Открой стол, достань нож…
Ты сделаешь это, достанешь нож, и, не спеша, вернешься в спальню. Все, что от тебя потребуется — несколько быстрых взмахов рукой. И никто не, догадается…
— Сережа. Сереженька.
Голос затихает — слабеет. Ты удовлетворенно киваешь. Все идет так, как должно идти. В конце концов, ты уже взрослый. Пора избавляться от детских кошмаров.
Заворожено ловишь лунный отблеск на лезвии ножа. Голос ослаб, но все еще нашептывает, причмокивает…
Остается один пустяк. Так, пустая формальность — ты готов на все, лишь бы только избавиться от этого голоса. Ты сделаешь это — и существо навсегда покинет тебя, твои сны, твой разум…
Ты берешь нож поудобнее, и на цыпочках крадешься в детскую…
Сергей вздрогнул. Маленькая капелька крови скатилась по подбородку и упала на клеенку. Сергей запрокинул голову. Отец молча смотрел на него.
(Вот так парень, все будет так, как тебе привиделось, и мы оба знаем это…)
— Что тебе нужно? — прохрипел Сергей.
Отец не спеша, допил остатки водки в стакане и неожиданно, грохнул его об пол.
— Что мне нужно?!! — заорал он. — Мне нужно, чтобы ты оторвал, наконец, свою задницу от стула, и сделал то, что давно должен был сделать!!!
Сергей испуганно заморгал. Если отец и дальше будет так орать, он непременно разбудит Надежду…
— Что я могу…? — Отец не дал ему закончить:
— Ты можешь все, стоит только захотеть — все твои надежды и мечты, все чего только пожелаешь, и будет лучше для всех, (в первую очередь для тебя), если ты сделаешь это…
Сергей уставился на отца тяжелым пронзительным взглядом.
— Там, в погребе… — начал, было, он и остановился.
Отец ковырнул клеенчатую поверхность стола пожелтевшим от никотина ногтем.
— Я знаю сынок, я знаю… — спокойно ответил он. — Но быть может, стоит проверить еще раз? Прямо сейчас…
Сергей встал из-за стола. Мир сдвинулся, и это было прекрасно — стоять вот так, чуть пошатываясь, втягивая ноздрями запах паленого, смотреть как окружающее пространство начинает свой немыслимый танец.
Он пошел к выходу, нашаривая руками дорогу, больно ударился о дверной косяк. Ухватился руками за перила. Старое дерево жалобно заскрипело.