Что-то ледяное промелькнуло в глазах Вивиан, и Викки, напомнив себе, что Вивиан не виновата в ее провалах в Нью-Йорке и что ей предстоит провести в обществе китаянки четыре дня на яхте, где еще много других людей, заговорила более примирительным тоном:
— Нью-Йорк гораздо больше и внушительнее Гонконга, он даже элегантный, с умело организованным свободным пространством. Я была поражена его планировкой, расстояниями между зданиями. Гонконг — это хаос.
— Китайский хаос, — обронила Вивиан.
— Верно, китайский. Вы бы только послушали прозвища, которыми они окрестили здания: башню — штаб-квартиру Макинтошей-Фаркаров у Козвэй Бэя — они прозвали «Зуб Хакка»; огромный «Волд Оушнз-хаус» Ту Вэй Вонга, второй по высоте в Азии, называют «Слишком высокий домище»; Джардин-хаус с круглыми окнами — «Дом с тысячей дырок».
— Вы знаете, он не уедет из Гонконга.
Викки удивленно посмотрела на китаянку:
— Может быть, у нас не будет выбора в будущем году, — стала она объяснять терпеливо. — Мы всегда должны быть готовы сорваться отсюда, если дела на границе будут совсем скверными и Народно-освободительная армия оккупируют Сентрал-стрит. Или служба госбезопасности начнет арестовывать деловых женщин, чтобы сделать их более сговорчивыми.
Вивиан не улыбалась.
— Ваш отец должен будет остаться в Гонконге после первого июля девяносто седьмого года.
— Вы не понимаете. Конечно, наша семья не приехала прямо из Англии, чтобы сколотить состояние за пять лет. Мы беженцы, такие же, как многие китайские семьи. Отец моей матери уехал из Шанхая в двадцатые годы; преступные триады,[19] типа «Зеленой банды», сделали работу на таможне для честного человека смертельно опасной для жизни.
В старом Шанхае, самом коррумпированном городе на побережье Китая, китайские банды держали под контролем полицию, были в относительном мире с иностранцами-бизнесменами, но были далеко не столь сговорчивы, когда дело касалось попыток вмешаться в их контрабандные дела.
Отец убежал от коммунистического «освобождения» в сорок девятом году. Мы стали жить здесь. Сегодня мы последний независимый британский торговый хонг в Гонконге. Но мы такие же беженцы, как и любой китаец, и поэтому не думайте, что Макинтоши-Фаркары пальцем не пошевелят, чтобы спастись.
Вивиан ответила спокойно, но твердо, так, словно она не слышала ни слова из того, что сказала Викки:
— Гонконг — как штурвал этой яхты. Вашей яхты. Гонконг — это руль для Китая. Ваш отец это понимает. Куда идет Гонконг — туда идет и Китай. Вперед к свету или назад во тьму.
— Что ж, если этот штурвал сломается, мой отец отправит меня в Нью-Йорк.