- Наташа, ты не понимаешь. Все гораздо хуже. Банк может обратиться в полицию, и это серьезно.
Сдерживая закипающие слезы, из последних сил, я презрительно присвистнула.
- В полицию? Ха, да пусть себе обращается. Мне это совершенно все равно.
Быстро повернувшись к американке спиной, я стерла обжигающую мокрую соль с изуродованной щеки. И тут Дэби с такой неистовой силой развернула меня к себе, что я едва устояла на ногах. Удерживая за плечи и пристально глядя в глаза, она отчеканила прямо в мое лицо:
- Даже не вздумай обижаться. Не терплю, когда так. Я Банку пыталась объяснить, что в отношении тебя он не прав. Еще раз скажу. А об этих деньгах... Уж три-четыре дня как-нибудь проживем... Глава восьмая
После такого случая я начала Дэби избегать. Еще неизвестно, на какие неприятности можно нарваться с ее суженым. В жизни бы не поверила, что эмансипированные американки могут так пресмыкаться перед мужчинами. Надо же, говорила - католичка, а продала душу почти дьяволу за его ангелоподобную скандинавскую красоту. Однако она меня не забывала, и хотя больше не появлялась, но все-таки продолжала время от времени звонить. Когда вместе с любимым супругом моя американская подруга укатила в свою Америку на Рождественские каникулы, то даже прислала две открытки с видами пляжей Флориды. В каждой из них она сообщала телефонный номер родителей Банка, на случай, как она выразилась, моей крайней необходимости. Знали бы эти родители о таком смелом предложении своей невестки...
Но все-таки даже на огромном расстоянии Дэби сумела уловить мое уже мало поддающееся волевому контролю чувство бесконечного одиночества, неприкаянности и непреодолимой тоски. До комка в горле тяжко стало видеть, как дрожащими полосками света растекаются по морю чужие огни чужих холодных домов, а позади них угадываются печальные очертания чужих черных скал. До возвращения Игоря было далеко; а на меня по вечерам, особенно когда засыпало голосистое потомство, начал нападать безотчетный страх.
Стеной валил густейший мокрый снег. Снегопад не прекращался уже дней семь. Снаружи окна дома завалило чуть ли не до половины, а входная дверь открывалась только нечеловеческим усилием, будто бы с той стороны ее держали великаны. Скучные, мрачные мысли и лишь они стали частыми моими гостями.
- Вот завалит меня с детьми по самую крышу и откапывать никто не станет. Кто еще помнит, что мы здесь?
То ли темнота так парализующе действовала на мою чувствительную нервную систему, то ли непрекращающийся, бесконечный и до смерти надоевший снег, но стало навязчиво казаться, будто бы некто в черном ночами напролет бродит по саду, заглядывает в окна, скребется в двери. Днем я с трудом, но еще могла себя убедить, что стучать по стеклам могут мокрые ветви деревьев, а скрипеть и завывать - колючий, злой ветер с моря. Однако с наступлением сумерек предпочитала держать от себя поблизости самый большой кухонный нож.