Однажды на рынке привязалась к матери цыганка, вся бренчащая серьгами и браслетами, в цветных ярких тряпках: дай, красавица, погадаю, да дай погадаю, всю правду скажу, все будешь знать. Мама сначала отшучивалась, а потом протянула ладошку. А цыганка глянула мельком, отодвинула, нет, говорит, дай дочке погадаю, на картах погадаю, вон какая у тебя дочка, позолоти ручку, бриллиантовая, а то карты правды не скажут. Мама, порывшись в кошелечке, вынула зеленую трешку. Цыганка каким-то одним слитным движением повернула трешку туда-сюда, поцеловала и всунула куда-то в глубину своих развеваемых свежим ветерком цветастых одежд. Сильно и быстро привлекла меня к себе за руку и зашептала, заговорила, запела-забормотала:
— Вижу, красавица, будет у тебя много счастья в жизни, муж будет высокий и красивый, большой человек будет в казенном доме, много будет горя через это, но ты переживешь, переживешь, богатая станешь, золотые перстни с рубинами носить будешь, детей родишь красивых, много сыновей, все богатые будут, дом богатый, счастливая будешь. Будешь счастливая, золотко мое, — выбросила ладонь в сторону матери, почти крикнула — Позолоти еще ручку! На камне погадаю… — Мать положила ей в протянутую руку рубль, та, не глядя, его спрятала, приказала — Стойте здесь, я сейчас, — и метнулась в переулок.
Минут через пять мама сказала:
— Пойдем, моя хорошая, она не придет.
Я еще некоторое время оглядывалась в сторону переулка, куда цыганка метнулась птицей, так интересно было слушать ее шепот-песню, просто мурашки по спине, а потом мама купила нам мороженое, мы над чем-то смеялись, выбирали черешню, пупырчатые огурцы и красные, как закат, помидоры. Я рассматривала в рыбном ряду огромного, с чемодан, каменного окуня, и, когда мы подремывали, обняв кошелки с нашими помидорами и черешней, в обратном автобусе, я уже и не помнила о цыганке.
На море мы больше не бывали. Через год мама тяжело заболела, а еще через год — умерла, оставив нас с отцом заботиться друг о друге и горевать. А потом надо было поступать в институт, учиться, выходить замуж за Вовку, переезжать с квартиры на квартиру, растить своих девочек. Потом отец женился, и слава богу, повеселел, выпрямился, начал опять ездить на рыбалку и по грибы, потом много всякого было. Жизнь. Уж Машка собирается замуж, шьет платье и подыскивает ресторан, а Ольга задерживается до полуночи, звонит: через минуту буду — и приходит еще через час. Жизнь.
Шла из магазина с сумками и увидела молоденькую цыганку.
— Дай погадаю, красавица-девушка!
— Да что ты мне нагадаешь, милая? Бубнового короля в казенном доме? Я уж сама о себе все знаю, спасибо, милая.