— Деда, не надо, мне страшно. — Я едва не разревелся, только слова деда о том, что я уже взрослый удерживали меня от такого позора.
— Нет, сорванец. Ты хотел послушать про войну, так слушай. Чем раньше узнаешь правду, тем лучше… И это не самое страшное. По настоящему страшно, когда ты посылаешь преданных людей не просто в бой, а на смерть. Ты говоришь: так надо. И человек тебе верит. Он не понимает, почему он должен умереть, но идет. Идет, потому что верит тебе. А ты даже в этот момент, не имеешь права рассказать ему, для чего нужна его смерть. Иногда ты и сам не знаешь, будет она напрасной или нет. Ты просто отдаешь приказ. Но даже если эта смерть не напрасна, ты все равно не находишь себе места, вспоминая глаза этого человека… Даже когда ты знаешь для чего нужна была его смерть, ты повторяешь себе: а он не знал… Да, можно говорить что он погиб за Родину, защищая свой народ, но… Он знал что защищает Родину. Только он не знал… так и не узнает, была ли смерть не напрасной… Вот что значит командовать…
— Деда, я больше никогда, слышишь, никогда не буду играть в войнушку. — Я все-таки не выдержал и разревелся, размазывая по лицу слезы и сопли.
— Ну, ну… Не надо так, малыш. — Дед мягко привлек меня к себе и прижал к широкой груди. Его густая борода щекоталась и колола одновременно, но я старался не замечать этого. В объятиях деда так спокойно, тепло и уютно, что я сразу стал забывать страшный рассказ. Дед понял это, и не дал мне забыть. — Просто, Максимка, если настанет такой момент, не вини командира. Пойми, что ему не легче… Ему намного, намного труднее…
— Я обязательно запомню, деда.
Сон резко оборвался. Не понимая, почему так ноет спина, я потянулся и сообразил, что до сих пор нахожусь за столом. Правда заботливый Невид подсунул мне под голову подушку, но все равно спать сидя, изогнувшись крючком, все же не лучший способ как следует отдохнуть перед тяжелым днем. Я протяжно зевнул и вспомнил сон. Да уж, как всегда кстати. Ну, дед, ну пройдоха, все рассчитал! Мне определенно стоит гордиться, что у меня был такой дед! Надо завтра перед Грязнулей извиниться. Меня ведь именно и насторожило, что после некоторых рассказов, он потом мучается, не зная, куда себя деть и старается не встречаться со мной взглядом. Наверное, ему и впрямь несладко было. Завтра с утра так ему и скажу.
Стоило мне встать, как колени оглушительно хрустнули. Вот это никуда не годиться. Спать, спать и спать. Осторожно, стараясь не разбудить Грязнулю, я прокрался в комнату, и, не включая свет начал раздеваться. Так как я старался все делать как можно тише, то естественно сразу же врезался в журнальный столик и своротил с него пару неубранных чашек.