Вильямина надулась.
— Гонишь из квартиры?
— Что ты, малышка. Да по мне хоть тут до пенсии будь. Лишь бы соседи не накапали. Ты ведь без меня бардак устроишь.
— Всё-таки чем я тебе не угодила, Пашута?
Вильямина не верила, что он покидает её всерьёз.
Надеялась, в последний момент переиначит, женится на ней, и она родит ему ребёночка. Она побаивалась его внезапной угрюмости, зато готова была остаться с ним до гробовой доски. Но Пашуту как раз это и не устраивало. Ветер перемен поддувал ему под лопатки.
— Ты хорошая, Виля, женщина. Красивая и молодая. Это ничего, что поистаскалась. Тебе другой мужчина нужен, не я.
— Почему?
— Тебе нужен слепой, а я зрячий. Он тебя будет боготворить, и ты воскреснешь.
— Не уходи, Пашута, — попросила она. — Я тебя люблю.
— А я тебя нет, — объяснил Пашута.
С тем и расстались по-хорошему. На заводе получилось тягомотнее. Начальник цеха заартачился, не желал подписывать заявление об уходе и даже додумался до невнятных угроз.
— Учти, Кирша, мы с тобой десять лет работали и ладили, но характеристику тебе всё же я сам буду подписывать.
Начальник цеха, с которым, к слову сказать, они далеко не всегда ладили, был человеком с дальним прицелом, ему выпускать Пашуту из своих рук не было резону.
— Ты бы, Паша, объяснил толком, куда отправляешься? Где тебе золотые горы посулили? Может, и я с тобой махану за компанию.
Владлен Михеевич не дождался ответа ни на угрозу, ни на подковырку. Пашута улыбался отстраненно, как именинник.
— Ты чего молчишь? — удивился начальник.
— Сколь я за тобой наблюдаю, Михеич, — заговорил наконец Пашута, — и всякий раз мне тошно. Как вот человека пост меняет. Был ты мастером, бригадиром был, ничего, сохранял образ и подобие. А как до цеха вознёсся, так словно угорел. Зачем ты мне сейчас язвишь? Мы же не волки. Я ухожу, ты остаёшься. Так попрощайся по-людски. Нет, где там… У тебя мозги точно железяками заклинило. Ты как смекаешь: я Пашуту отпущу, а кто на случай аврала дыру заткнёт?.. Михеич, Михеич, тебе же за полсотню перевалило. Вспомни, как лист осенью на землю падает, как его волокет и крутит. Мы с тобой и есть уже эти листья, что же ты всё за детские цацки цепляешься?
Владлен Михеевич посуровел. Когда нашёл достойное возражение, глазки лютым весельем сверкнули.
— А тебе подлечиться не надо, Кирша? Имею в виду у психиатра. Хочешь, помогу в хорошую клинику лечь?
— Не понял ты меня, Михеич. Не со злом я к тебе. Чего мне на тебя злиться. Разные у нас интересы. Тебе план и премия, мне — вольная воля. Только ты характеристикой не пугай. Характеристика что — вша на белом теле осмысленного бытия.