– Да! – Эта мысль показалась Саше такой яркой и новой, так увлекла ее, что она даже в ладоши от радости хлопнула. – Я таких старух во Франции видела, в Бретани, в самой что ни на есть глуши! Но мне и в голову не приходило, что я на них похожа.
– Ты на них не похожа.
– Ну, свободы наши похожи. Ты открываешь мне много нового, – заметила она.
– Например, что?
– Например, поцелуи. Я и не думала, что найду что-то новое в поцелуях. А у тебя они оказались необычные.
– Я ревную.
– К кому?
– К тем, у кого они казались тебе обычными.
Он перевернулся на живот и, подперев кулаками подбородок, смотрел на Сашу. Взгляд его был пристальным и непонятным.
– А ты не ревнуй, – сказала она невозмутимо. – Или ты предполагал, что я окажусь не целованной девственницей?
– Я не предполагал, что ты с ходу станешь мне рассказывать о своих прежних мужчинах.
– Я и не рассказываю. И потом, дорогой мой, может быть, ты сейчас уйдешь, и это замечательное утро окажется в нашей жизни первым и последним общим утром. Ведь я не знаю твоих планов. Я и своих не знаю, – добавила она, решив, что слишком уж что-то разоткровенничалась.
– Я уйду только вместе с тобой. Если это совпадает с твоими планами.
Последнюю фразу он добавил явно лишь из вежливости. Не похоже, что ее планы волнуют его до такой степени, чтобы он стал менять свои. Но если в Оливере это качество происходило от самовлюбленности и инфантильности, то в этом мужчине, который так неожиданно и так естественно возник в ее жизни, все было иначе.
Но как – иначе? Саша не знала. Пока не знала.
Узнать его, отомкнуть этот ларчик казалось ей чревычайно привлекательным.
«Как бы там ни было, а ларчик полон соблазнов», – подумала она, окидывая Филиппа быстрым взглядом.
Его узкое тело темнело на постели, в нем не было напряжения, но и расслабленности не было. Что-то в нем было новое для нее, необычное, неожиданное.
Ну да, он умелый любовник, в этом она только что убедилась. Но разве он первый умелый любовник в ее жизни? И разве она не знает, что умению в этой области невелика цена, что оно привлекательно лишь поначалу, а потом воспринимается как обычный механический навык? Нет, сексуальные умения привлекали ее в Филиппе не больше, чем его гармоничное телосложение. И то и другое хорошо, но и то и другое не главное.
– Я не знаю своих планов, – повторила она.
– Значит, последуешь моим?
«Все-таки он слишком самонадеян», – подумала Саша.
И ответила:
– Да.
Планы свои она, конечно, знала. Ей надо было немедленно, прямо сегодня поехать в Вену, показаться Динцельбахеру и решить, как она будет жить дальше. Надо было начать репетировать – осторожно пробовать свой вновь обретенный голос в тех границах, которые очертит ей доктор, а потом потихоньку выходить за эти границы, а потом, может быть, делать даже какие-то глупости, без которых искусства не бывает так же, как не бывает и жизни.