Он замахнулся.
Его булава, свистя, описала в воздухе полукруг, метя мне в голову.
Я выхватил из ножен меч Тигаранд — хранитель города Малахита.
Сияющий лазурью клинок сошелся с кроваво-красной булавой.
Глухо прогремел гром, два заклятия вскипели в астральной битве.
Долю секунды мы стояли, скрестив оружие.
Этот миг показался мне вечностью.
Лицо есаула замерло, потемнело от напряжения, тугие мускулы напряглись под зеленой кожей, пот лился со скошенного лба.
— Сила на стороне правых! — прогремели слова на гномьем наречии.
Это говорил Тигаранд.
Алые всполохи схлынули с булавы разбойника, как сходит со скалистого берега волна прилива.
Лазоревый меч воссиял с новой силой.
Страх и удивление отразились на морде орка.
В ту же секунду его булава переломилась, словно сухая, источенная червями палка, и мой клинок отсек ему голову.
Бандит пошатнулся.
Его отрубленная башка покатилась по траве, заливая полынь дымящейся кровью.
Алый густой фонтан взметнулся над шеей.
Кровь хлестала тугими темными струями.
Орк воздел к небу руки, словно взывал о помощи к древним духам Степи, потом упал на колени. Тело его содрогнулось в последний раз, и есаул рухнул навзничь.
— Целься! — зарычал главный арбалетчик.
Стрелки вскинули оружие.
Каждое — от ложа до болта — было выточено из дерева-людоеда и питало такую же ненависть к человеку, как сами разбойники.
Упругие плечи на крестовинах балестр переливались белыми искрами. Раньше они росли на головах амалфеев, были острыми изогнутыми рогами.
В них собирается вся колдовская сила, если убить волшебную антилопу одним ударом, а сделать это непросто, и только лучшие из охотников-орков могут похвастаться таким дорогим трофеем.
Эти арбалеты никогда не промахиваются — и вновь я спросил себя: каким образом у простых бандитов оказалось столь мощное оружие?
— Пли!
Но прежде чем орки успели выстрелить, Оксана взмахнула рукой.
Три острых сюрикена сорвались с ее наруча. С тихим свистом они разрезали воздух.
Первый арбалетчик качнулся, сияющая звезда вошла ему в лоб, и острые края ее рассекли мозг орка. Другой схватился лапами за лицо, кружащие лезвия вырвали ему оба глаза.
Третий, хрипя, рухнул на колени, снаряд рассек ему горло, и кровь толчками хлынула из разверстой раны.
Двое разбойников с короткими мечами-гладиусами подбежали ко мне.
На рукояти у каждого переливался тусклый обсидиан. Орочьи мародеры вставляют его в оружие вместо символа клана, который они покинули.
Я развернулся.
Мой клинок срубил им обоим головы, единым плавным движением.
Серая жижа вместо горячей крови забурлила на рассеченных шеях.