Торвальда куда больше волновали защитные руны, их надо было расчертить вновь, чтобы зломыслы и другие твари с нижних ярусов не могли просочиться в город.
Наш провожатый, шляхтич Тадеуш, уже успел улизнуть, и, выглянув в караульную, я увидел, что мохнатые всадники тоже поразбежались, как только запахло жареным.
— А скажите, любезный Торвальд, — обратился я к гному, — не соблаговолите ли вы устроить нам кратенькую экскурсию, хотя бы по верхним ярусам? Кто, как не вы, знает о них все в малейших подробностях.
— Некогда мне туристов водить, — сварливо ответил гном.
Его разозлила не столько дерзость Станислава или крулев побег, сколько то, что мы это видели.
— Мне еще надо руны восстанавливать и потолки проверить везде. Работы на целый день, а вы сами справитесь. Круль сбежал, и все слаймы в щели позабиваются, значит, вам некого здесь бояться.
Торвальд зашагал прочь, но сразу же обернулся, добавив:
— Я Руфусу пошлю почтовую крысу, пусть отправит сюда пару отрядов. Стражники не семи пядей во лбу, но найти Станислава смогут. Он еще поглупее них.
С этими словами гном вышел из тронной залы, и руки-големы последовали за ним.
Избавившись от общества Торвальда — он никогда не оставил бы нас одних, если бы понял, что я сам этого хочу, — я начертил в воздухе размашистую руну безмолвия.
Теперь никто за пределами этой комнаты не мог бы услышать нас.
— Надо спешить, — сказал я, делая вид, что грязный сапог Тадеуша не виднеется из боковой двери.
Шляхтич пучился и так вытягивал шею, что голова его сплющилась, а все три глаза приподнялись на тоненьких стебельках.
Медленно, дюйм за дюймом, он передвигал ногу, до тех пор пока не заступил за порог. Руна безмолвия вспыхнула на пару секунд.
Убедившись, что Тадеуш уже находится в комнате и может расслышать все из нашего секретного разговора, я продолжал:
— Нам надо что-то решать.
— Люди в панике, — сказала Оксана.
— Еще бы, — согласился я. — Ты разгромила всю площадь да еще изрядно намусорила, а чего хотят народные массы, когда они ужасно напуганы?
— Конечно, публичной казни.
— Король Станислав подходит для этого идеально, люди всегда в восторге, когда их правителям отрубают головы, даже если и знают, что будут следующими.
— Нельзя так поступать с королем! — решительно возразила девушка. — Это же негуманно — лучше сжечь его заживо, без пролития крови.
Глаза Тадеуша выпучились так сильно и так далеко протянулись на тоненьких стебельках, что один отвалился на пол.
Задергался, как червяк, затем энергично пополз к своему хозяину, просочился в трещину на носке сапога и вскоре опять торчал изо лба.