— Не мешкай, — приказал голем. — Надо успеть, пока этот коротышка лохматый на лавке дрыхнет. Если увидит нас, визгу не оберешься.
— Все в лучшем виде сделаем, — отвечал крысогоблин. — А как насчет задаточка, барин?
— Задаточка? — взъярился голем. — Ах ты, паскудник! Так я же дал тебе серебряную монету.
— Дык это было за вхождение в дело, — развел крысогоблин лапами. — А теперь задаточек надоть.
— Быстро ищи, — заревел толстяк, — пока я тебе хвост и уши не оторвал!
Крысогоблин пискнул и кинулся вдоль стены, осматривая доспехи.
Торвальд, увидав это непотребство, пару минут не мог ни двигаться, ни кричать. Потом он в ярости швырнул на пол червленый поднос с кинжалами, который нес Оксане, и затопотал к незваным гостям.
— Это ты кого назвал коротышкой, червь поганый?! — гневно прогремел инженер.
Голем на мгновение замер, озадаченно уставившись на хозяина кузницы.
— А мне сказали, будто ты болен, на лавке лежишь, в горчишниках да пиявках, — ответил он. — И червем не зови меня; сие суть разжигание национальной вражды.
— Я тебе счас так разожгу, — с черной угрозой прорычал гном. — Долго бегать будешь с дымящимися портками!
— Да ты хоть знаешь, кто я?! — задохнулся от возмущения голем. — Я аршинник Казантул, ганзейский негоциант, всем местным горам хозяин! Да я каждый месяц пирую в Чернодворце, по правую длань от государя-императора!
— Знаем мы, как ты пируешь, — отвечал гном, — под столом на карачках прячешься и глодаешь кости, что бояре на пол кидают.
Он явно хотел добавить, что еще сподручно делать на четвереньках, но посмотрел на девушку и смолчал, а вместо этого рявкнул:
— Как ты смел явиться сюда, в главную кузню крепости, куда ни боярам, ни даже наместнику ходу нет?!
— Есть у меня бумаги, — ответил голем, — за подписью казначея и командира стражи.
Казантул махнул перед носом Торвальда свитком с круглой алой печатью.
— Сим дается мне право обыскать крепость, всю, сверху донизу, до малейшего уголка!
— Ты бумажку свою потеснее в трубочку-то сверни, — отозвался гном, — и в попу себе засунь, чтобы мимо горшка не промазать. Я не боюсь ни тебя, ни Руфуса, а этого крысяка счас за хвост поймаю и кину в домну.
Шпион, испугавшись, спрятался за спиной у голема.
— Значит, не боишься меня? — прошипел Казантул.
Он наклонился к гному так низко, что их глаза встретились.
— А меня бояться не надо; бойся ее.
Багряно-черные всполохи заметались по кузне.
Люто завыл, засвистел, пронзительный ветер, заскрипели доспехи, стали биться о стены мечи и боевые секиры.
Диким, бешеным хохотом зашлись где-то далеко упыри.