Павел едва не вскочил и не бросился вперёд, но разум возобладал. Он опять пополз, и когда голоса стали слышны отчётливей, крикнул:
— Не стреляйте, я свой!
Голоса смолкли, и Павел повторил.
В ответ раздалось:
— Ну так ползи сюда.
Павел пополз. Чей-то голос посоветовал:
— Давай сюда, здесь траншея.
Павел забрался на бруствер, повернулся и ногами вперёд сполз на дно траншеи.
— Из разведки, что ли? — спросил кто-то рядом.
— Нет. Веди к командиру.
— Это можно. Шагай за мной.
Воин в ватнике шёл впереди, Павел — за ним. Они остановились у двери землянки.
— Погоди, я доложу.
Солдат постучал в хлипкую дощатую дверь и вошёл. Пробубнили голоса, зажглась коптилка, сделанная из гильзы.
Дверь распахнулась, глаза резануло светом. Он был скудным, неверным, колеблющимся, но Павлу он показался едва ли не прожектором. Он шагнул вперёд.
— Ох, твою мать! — выматерился солдат и схватился за автомат.
Лейтенант, спавший до этого на пустых снарядных ящиках, в недоумении вытаращил глаза. Спросонья он не мог понять, приснилось ему всё, что он видит, или на самом деле перед ним стоит немец.
Солдат смотрел то на Павла то на лейтенанта, ожидая приказа.
— Самохин, свободен, — пришёл в себя лейтенант. Он был немного моложе Павла, года на два-три.
— Ты кто такой?
Лейтенант встал, опоясался ремнём и расстегнул на всякий случай кобуру.
— Сержант Стародуб.
Лейтенант потряс головой, прогоняя остатки сна. Бред какой-то: перед ним — натуральный танкист-немец, а лопочет по-русски.
— Фронтовая разведка? — озарило его.
— Нет, танкист.
— Документы.
По мнению Павла, лейтенант не мог найти выход из необычной ситуации.
Павел полез в карман курточки, достал «зольдатенбух» — солдатскую книжку и протянул её лейтенанту. Тот поднёс книжку к коптилке.
— Так тут же по-немецки!
— Верно.
— Ничего не понятно. Почему форма на тебе немецкая, и документы тоже?
— Получилось так.
Павел понимал, что надо просить отвести его в СМЕРШ или к начальнику полковой разведки.
— Ты что, эсэсовец?
— С чего ты взял? — обиделся Павел.
— Форма на тебе чёрная.
— У всех немецких танкистов такая. У эсэсманов на петлицах — череп, да и в документах у меня шестая танковая дивизия значится, четвёртый панцергренадёрский полк. Там нет ни слова об СС.
— Не врёшь? А то сразу к стенке!
— Шёл бы я сюда за этим, товарищ лейтенант. Отведите меня к полковым разведчикам или в СМЕРШ.
— Ещё раз назовёшь меня товарищем — зубы повыбиваю. Постой, у тебя в кобуре что? Пистолет?
— Конечно.
— Ну Самохин! Задницу надеру! Сдай!
Павел расстегнул кобуру и протянул лейтенанту пистолет. Тот сел на снарядный ящик, потёр лицо обеими руками.